Россия – единственная страна в мире, которой управляют бывшие и действующие офицеры разведки

«Что они творят?!» – весьма распространенная оценка действий российского руководства. Его поступки зачастую выглядят странными и непонятными не только для широкой общественности, но и для экспертов. Между тем за ними стоит последовательная логика специфического стиля мышления, пусть даже изначальная аксиоматика этой логики кажется сомнительной.

Итак, три источника и три составные части мышления правящей группы российской элиты:

• традиционная российская стратегическая культура;
• профессиональная социализация данной группы;
• индивидуальный профиль президента Путина и субкультура его ближайших соратников.

Стратегическая культура как взгляд на внешний мир

Стратегическая культура – совокупность взглядов, убеждений и подходов элиты, относящихся к внешней политике и «большой стратегии». При этом, будучи культурой, она влияет на принятие решений в области безопасности и внешней политики полуавтоматически, то есть не вполне осознанно для лиц, принимающих решения. Их внешнеполитические реакции кажутся им самим естественными и даже неизбежными.

Генезис российской стратегической культуры восходит к досоветской эпохе, при коммунистическом правлении она была артикулирована. В современном российском мышлении воспроизведены следующие положения традиционной стратегической культуры: признание постсоветского пространства сферой российского влияния; особая важность Украины как одновременно моста на Запад и буфера против потенциальной западной агрессии; восприятие Украины и Белоруссии как «случайно независимых» – частей, отколовшихся вследствие распада Советского Союза (каковой распад, в свою очередь, был итогом внутреннего предательства и подрывных действий США) от материнского русского народа и русской культуры.

В оптике российской стратегической культуры Украина и Белоруссия – искусственно созданные и неполноценные государства, чье формально независимое существование оправдано лишь в случае их стратегического подчинения Москве. Дрейф Украины и Белоруссии на Запад воспринимается как покушение на национальную идентичность России и опасный вызов безопасности страны.

Вероятно, самый важный и наиболее известный ингредиент российской стратегической культуры – это идея стратегического терпения. Российская элита уверена, что русский народ готов бесконечно долго терпеть лишения и страдания перед лицом внешней угрозы: российская экономика не динамична, но устойчива, она адаптируется к новым санкциям и обладает большим запасом прочности; терпение приведет к тому, что рано или поздно перед Россией откроется окно возможностей и она добьется своих целей.

В конце 2016 года на какое-то время показалось, что эта идея сработала: Брекзит, кризис в Евросоюзе и победа Трампа на президентских выборах выглядели как окно возможностей для России. Не получилось тогда, получится позже – думают стратеги Кремля. Например, в 2020 году, когда они ожидают глобального экономического кризиса, к которому активно готовятся.

Влияние корпоративной идентичности

Россия – единственная страна в мире (и, возможно, в мировой истории), которой управляют бывшие и действующие офицеры разведки. Корпоративная идентичность КГБ СССР влияет на политику в трех основных аспектах.

Во-первых, политика, особенно внешняя, видится в конспирологическом свете. Любые неприятные и неприемлемые для Кремля действия воспринимаются как инспирированный Западом заговор. Особый гнев вызвали демократические революции на постсоветском пространстве, прежде всего на Украине, главной причиной которых считают «подрывную активность» США. Точно так же причиной протестов в России в 2011–2012 годах полагают действия США и связанных с ними российских олигархов.

Паранойя – родовая черта спецслужбистов во всем мире. Но только в России они управляют страной.

Во-вторых, методы спецслужб перенесены во внутреннюю и внешнюю политику России и используются как ее ключевые инструменты. Попытки (порою небезуспешные) коррумпировать европейских лидеров, поддержка популистских партий и движений в Европе, кибератаки, массированная пропаганда в социальных сетях и др. – все это было позаимствовано из арсенала спецслужб и получило обобщенное наименование «гибридная война».

Во внутренней политике лучшими средствами управления считаются шантаж, селективный террор и насаждение атмосферы страха. То есть воспроизведен – возможно, отчасти бессознательно – modus operandi советских спецслужб.

В-третьих, чекистам характерна мания контроля. Любая неподконтрольная деятельность – в бизнесе, культуре, гражданской активности, политике – рассматривается как потенциально подрывная, а потому подлежащая искоренению или взятию под контроль.

Индивидуальный профиль Путина и субкультура «пацанов»

Президента Путина мало занимают внутренняя политика и экономика России, он полагает, что эти сферы в целом успешно контролируются его администрацией, правительством и Центробанком. Основная область его интересов – внешняя политика и оборонное строительство, именно в них личность Путина обретает яркое и наиболее заметное воплощение.

Для понимания влияния на политику наиболее важны два аспекта личности Путина. Во-первых, сформировавшийся за годы президентства мессианский комплекс. Путин убежден в том, что именно он – тот человек, который поднял Россию с колен, восстановил ее могущество, и что его ведет сам Господь. Религиозность Путина – не игра на публику, а подлинное чувство.

Из религиозного мессианизма Путина вытекает его специфический взгляд на внешнюю политику. Он рассматривает ее не как взаимодействие, порою конфликтное, государств и стран, а как арену противостояния мистических сил, где Путин и Россия олицетворяют силы света, а США и Великобритания – силы зла. Окружение российского президента в значительной мере разделяет его взгляды. Кремль уверен, что главная цель врагов России – свергнуть непосредственно российского президента. Нетрудно догадаться, что такой подход затрудняет любое общение с Западом, хотя лично Путин не без симпатии относится к Трампу.

Второй ключевой аспект личности Путина – это субкультура, в которой он формировался. Судя по биографии, Путин вырос в среде так называемых «реальных (правильных, конкретных, четких) пацанов», чьи основополагающие принципы более чем близки принципам офицеров советского КГБ. Это культ силы; внутригрупповая демократия; превосходство группировки над обычным населением; право группировки взимать дань с обычного населения, причем ее власть над населением основана на обычном праве, а не на законе; допустимость насилия над слабым и неорганизованным населением; уважение к силе и способным дать отпор; допустимость лжи и обмана – главное, стать победителем. Главная идея морального кодекса «пацанов» предельно проста: сила – единственный источник и, наряду с хитростью, ключевой инструмент власти, все остальное – закон, мораль, общественное мнение – не имеет значения.

Ряд участников «ближнего круга» президента также формировался в субкультуре «реальных пацанов». Многие (внешне) политические и экономические практики современной России прекрасно объясняются и описываются этой субкультурой.

Таким образом, мы имеем дело с последовательным, целостным и внутренне логичным мировоззрением правящей группы российской элиты. Оно не может быть разрушено или поставлено под сомнение моральной, культурной или интеллектуальной критикой извне. Ведь до сей поры это мышление позволяло успешно руководить страной и добиваться групповых целей, то есть было эффективным. Поэтому оно начнет разрушаться только в том случае (и никак иначе!), если и когда его практические результаты приведут к серьезным поражениям и провалам.

Валерий Соловей 

Источник

Чем беднее внутренний мир человека, тем легче внедрить в него контролируемые образы. Поэтому манипуляторы заинтересованы, чтобы внутренний мир управляемых потребителей был как можно более серым и примитивным. 

Жизнь любого человека состоит из дел. Конкретных, реальных дел в этом физическом мире. Если человек ничего не делает — значит, он и не живёт.

Если человек ничего не делает, то он не причина в своём окружении, а следствие: безвольное и жалкое. Более того: следствие вредное для всех, никчёмное, обуза, отнимающая силы и время, внимание и саму жизнь у тех, кто взял на себя зачем-то обязанность о нём заботиться.

Люди без дел — овощи. Что хуже всего, овощи они в переносном смысле, от настоящих овощей пользы в этом мире больше, а вреда меньше. Морально и сознательно умерший субъект, продолжающий своё физическое существование и взывающий к окружающим за помощью — это наказание для тех, кто рядом. Неважно, как окружающие к нему относятся: любят его или ненавидят, или равнодушны, или желают получить от его существования какую-то выгоду: он всё равно для них в тягость. Живым людям приходится тратить свою жизнь, которая, увы, не бесконечна, на практически мёртвое тело и мёртвое дело.

Да, так может случиться с каждым из нас: никто не застрахован от комы или от болезни близкого. И мы не звери, которые спокойно оставляют умирать своих сородичей или добивают их, чтобы избавить от мучений и не обременять себя и весь свой род. Но ведь со зверей и спрос другой, не человеческий. Звери философией не балуются, звери свою жизнь не планируют на годы вперёд, а самое главное — понятие социальности у них, в лучшем случае, находится в зачаточном состоянии, а то и вовсе отсутствует.

Потому они способны не утруждать себя уходом за сородичами, которые не способны жить или утеряли волю к жизни. Впрочем, большинство животных эту волю утерять и превратиться в овощи может лишь тогда, когда их физическое состояние действительно не оставляет им шансов на дальнейшую жизнь.

Но человек… Подумайте сами: чем человек отличается от животного больше всего? Если он человек? Как ни странно, это не его искусственная среда обитания, в которой он создал для себя непредставимый для животного комфорт и безопасность: такая наша среда — лишь следствие того, что мы отличаемся от животных.

И не способность болтать: звери тоже могут общаться между собой на отвлечённые темы, это уже доказано. И совсем не то обстоятельство, что у нас есть руки с пальцами и мы ходим на двух ногах: пальцы есть у хомячков, а на двух ногах ходят и куры — и ничего, не падают. Получше нашего ходят, между прочим.

Отличие человека от животного — в сознании. В том, как человек мыслит. Но, если вы подумали о том, что мы можем мыслить абстрактно и пользоваться арифметикой при этом, то опять мимо кассы: считать умеют и осьминоги, абстрактным мышлением обладают даже вороны.

Мы, люди, умеем мечтать. Вот оно, главное отличие нас от животного мира. И не только мечтать умеем — но и добиваться воплощения в жизнь тех странных, не существующих в физической вселенной картинок, которые возникают в нашем сознании.

Ни одно из животных не способно представить себе то, чего в мире не существует, что-то новое. И тем более не способно производить действия, осуществлять конкретные дела для того, чтобы такая картинка стала реальностью, особенно тогда, когда совершенно непонятно, что для этого нужно сделать.

«Желать странного», как сказали Стругацкие, может только человек. Более того: ради этого странного, которого никогда не было, человек способен выполнять бессмысленные для окружающих действия, не приносящие ему никакой выгоды. А временами такие дела способны не только усложнить ему жизнь, но даже и убить его… руками соплеменников, между прочим. Инквизиция не желает странного: она желает овощей. Простых, незатейливых овощей, которые мечтают о том, чего не существует в природе, но при этом - что им подскажет инквизиция.

Главное — чтобы эти мечты были стандартны, и не расходились с предписанными. Запрограммированные мечты стандартных овощей. И ещё очень важно для инквизиторов, чтобы действия для достижения таковых мечт тоже были стандартны.

Насколько жив такой человек, стандартно мечтающий, и стандартно исполняющий предписанные ему инквизицией движения тела и души? Насколько он отличается от животного — ещё более интересный вопрос. А ведь отличается, и очень сильно! Никакое животное, кроме дрессированного, не будет делать то, чего не хочет — но даже дрессированные собаки выполняют трюки лишь в присутствии дрессировщика. А человек с программой «счастья», спущенной ему сверху, от начальства, способен выполнять её даже без поступающих извне команд. И при этом доказывать окружающим, что это — его воля, его желание, его понятие о свободе как она есть.

Понимаете, о чём я говорю? Классический овощ, не имеющий желания жить на фоне такого вот жизнерадостного гражданина, вовсю совершающего великие дела и являющего нам чудеса духа — так вот, овощи на его фоне уже не кажутся злом для общества. Они выглядят благом.

Думаете, инквизиция в какие-то времена вела политику, направленную на то, чтобы человеки желали странного, чтобы они мечтали и добивались сбычи своих мечт? Инквизиция когда-то старалась, чтобы люди были по-настоящему живы и действительно отличались от животных? Хоть какая-то инквизиция добивалась этого? Было ли такое:?

Дело инквизиции — стандартизация. Дело инквизиции — стричь всех под одну гребёнку. Заставлять всех думать одинаково, иметь одинаковые представления о том, что хорошо и что плохо, заставлять всех стандартно выполнять стандартные действия. Неважно, какого рода эта инквизиция: религиозная, политическая, экономическая, моральная и так далее. Даже культурные и научные инквизиции в этом мире бывают. Мечты, насаждаемые ими в головы людей — вот что их объединяет: эти мечты НЕ ЯВЛЯЮТСЯ собственными мечтами даже для самих инквизиторов. Даже самые главные Торквемады не мыслят и не мечтают сами, и вряд ли они смогут толково объяснить, почему они с таким рвением исполняют сами и заставляют исполнять окружающих чьи-то мечты… как правило, мечты уже умерших людей, которые совершили кучу ошибочных действий и не очень хороших дел, которые потерпели полный провал в достижении собственных целей при жизни… а теперь уже оттуда, из царства Аида командуют человечеством через своих наместников в мире живых. Которые не просто мертвы — а хуже, чем мертвы!

Если слепой поведёт слепого — понятно, что оба упадут в яму. А если мёртвый поведёт живых? Живые не пойдут за мёртвым, пока не умрут сами. Чтобы здоровый человек умер, и умер при жизни — он должен сначала отказаться от самого себя, от способности быть человеком, от умения мечтать. Он должен стать сначала здоровым, и крепким снаружи ОВОЩЕМ, который не верит в себя, не верит в свои способности, он должен РЕШИТЬ стать овощем, которому нужен хозяин. А потом принять программу мечт и действий, созданную и придуманную не им, и даже не пастырем, и не вождём — а вообще непонятно кем, где и когда. Принять как свою программу, как самое дорогое, что у него есть — и забыть окончательно о самом себе.

Посмотри вокруг, посмотри на себя, дорогой читатель: много ли собственных желаний у людей? Много ли их у тебя? Хотят ли люди, хочешь ли ты того, что родилось только у них или у тебя?

Насколько наши мечты уникальны? Чем отличается мечта одного человека о машине, квартире, ипотеке, пенсии, от мечты другого? Чем отличается твой образ жизни от образа жизни соседа?

Даже закоренелый эгоизм, проявляющийся везде и всюду и делающий из людей хищников в отношении сородичей, создающий из нас экономических каннибалов — даже эта забота о самих себе, любимых, даже она стандартна. И даже она привита, насажена, внедрена в наше сознание не нами.

Мы все давно живём на планете овощей.

Нужны ли мы нам?

А. Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.

Читайте также:

♦ СТЕПАНОВ. МАТРИЦА: ЖЕСТКАЯ РАСКРУТКА ∞

♦ ИТОГИ ВЕСНЫ 2017: НАРОД УМЕР †