The virus of communism is walking around Europe! 

Социализм возвращается на планету. Как социальная конструкция для всех, как переходный строй перед наступлением коммунизма. Понимаю, что озвучка этого факта понравится далеко не всем, а тем, кому это понравится, не понравится более развёрнутое описание грядущего мирового социализма.

В нём будет очень мало от тех утопических картинок, которые рисовали советские писатели-фантасты: примерно наполовину этот социализм окажется оруэлловским ангсоцем, он будет системой тоталитарной диктатуры, основанной, тем не менее, на лозунге "Всё для человека, всё для блага человека!".

Не стоит думать, что "все будут равны" - некоторые будут гораздо равнее. То есть - богаче абсолютного большинства, которое будет примерно равно между собой. Но сверхбогатых будут единицы на десятки  миллионов. Главным капиталом станут административные ресурсы, попросту говоря - верховная власть.

А все остальные окажутся типовыми представителями общества "перезрелого социализма". Обременённые не каким-то трудом, но абсолютным послушанием этой власти.

Но уже сейчас я очень рекомендую читателю хорошенько задуматься над тем, кто же такой этот "человек" грядущего социализма, строя, который окажется для всех полной неожиданностью, а сейчас он - ещё не озвученная загадка.

Надо отметить, что модель грядущего строя уже во многом отработана и апробирована, по крайней мере, в области той самой диктатуры государства в отношении человека как личности. Полигон, на котором происходили "ходовые испытания" - Китай. Так что в ближайшем будущем именно в КНР жизнь претерпит наименьшие изменения.

Но это совершенно не означает, что весь мир теперь будет жить "строго по-китайски", в каждом регионе предусмотрены свои, "национальные особенности" планетарного социализма. Не будем забывать и о том факте, что социализм - это всё-таки и наша, родная, советская история, по которой сейчас откровенно скучает почти половина населения России и остального постсоветского пространства.

Грядущие перемены, само собой, затронут сферы экономики, политики, идеологии. Но вряд ли вы сможете при этом сказать, что "вернулись в СССР": всё будет совсем не так, неожиданно не так. Скорее, можно будет думать, что мы  "переехали в Китай" - хотя и такое сравнение тоже будет не вполне корректно.

Маркс, используя вполне научную методологию, теоретически вывел неизбежность смены капитализма социализмом, и последующий переход в коммунизм. Его основным "инструментом" для получения такого рода выводов была не какая-то  "жажда справедливости" или "сострадание к бедным", а самый настоящий, капиталистический расчёт - точно такой же по своей сути, как расчёт биржевика, или ростовщика высочайшего класса, который поставил себе целью спрогнозировать судьбы мировых рынков и финансов на период, многократно превосходящий обычные прогнозы и даже, продолжительность жизни самого прогнозиста и его ближайших поколений.

Труды Маркса вполне научны, математичны и логичны. Но масштаб событий, которые они охватывают, выводит их из области биржевой математики, в область идеологии и мировой политики, культуры и этики человеческих отношений - не исключая, тем не менее, экономическую их составляющую.

 

Можно сказать, что первый коммунист Маркс - на самом деле, сверхкапиталист мирового класса, на фоне всех нам известных мегаакул капитала. И он не придумал, а рассчитал и открыл социализм и капитализм "на кончике пера" - точно так же, как рассчитал и открыл свои законы Ньютон, или Леверье - Нептун. И законы, и планета были, есть и будут пребывать во Вселенной без открывших их людей, и законы истории, экономики, социологии, ничем от них не отличаются. Равно как и движение человечества согласно им, и те явления в обществе, что возникают при этом, мало чем отличаются от законов физического, материального мира.

Развитие цивилизации происходит  по конкретным и естественным законам социологии, в которых технический прогресс определяет взаимоотношения между членами социума, а экономика достаточно жёстко увязана с достигнутым уровнем производства материальных благ.

Все социальные фазы, проходимые человечеством, сами по себе ни хороши, ни  плохи - они всего лишь следствие этих законов. Хорошо, если народ, нация, государство на определённом историческом этапе живут в наиболее подходящем для этого строе, плохо - если политическое и социальное устройство отстаёт от хода истории или обгоняет его.

Если рассматривать Маркса и других его последователей - идеологов марксизма и коммунизма, именно как сверхкапиталистов по своему сознанию, и всю марксистскую школу мысли, как идеологию, стоящую над текущими историческими событиями, а не как "борцов за свободу и сытость униженных", то можно уверенно сказать: для среды самых лучших капиталистов ни Маркс, ни Ленин, врагами не являются, особенно в момент, когда капитализм как явление себя полностью исчерпал.

Следование законам устаревшей модели экономики, несмотря на очевидные противоречия с существующим уровнем производства, не позволяющие эффективно распределять производимые без участия человека, и без человеческого труда товары, означает уничтожение самой экономики, социума, потерю всех достигнутых к этому моменту капиталом преимуществ.

Странно было бы думать, что в среде ведущих капиталистов, исповедующих кредо "бизнес, ничего личного!", привыкших рассчитывать свою прибыль и выгоду исключительно математически и научно, не знают о "Капитале", "Манифесте" и других трудах основоположника марксизма. Было бы полнейшей глупостью придерживаться мнения, что они не принимают во внимания дальнейшие исследования и открытия последователей Маркса, игнорируют результаты практического построения социализма и коммунизма на территории, занимавшей около половины всего мира. Тем более, что этот опыт, начавшийся сто лет назад, не закончился до сих пор.

 

Мир капитализма, естественно, изучил всё, что относится к методикам конкурентов в данной области экономики и идеологии, а изучив, многое из практически наработанного добавил в имеющиеся модели капитализма, что позволяло несколько десятилетий после Второй Мировой избегать глобальных тяжелейших экономических кризисов, а периодически наступающие - ослаблять до минимальных значений. Снижение роли человека в производстве (занятость населения) с послевоенных лет всё больше и больше компенсировалось социалистическими способами распределения, что позволяло поддерживать общество, практически отказавшееся от материального производства, на уровне максимально возможного удовлетворения потребностей граждан, и лояльности не только собственного населения, но и населения всего остального мира.

Тем не менее, подойдя вплотную к порогу, за которым не остаётся места для человека труда, исчезают возможности для людей приложить к окружающему миру не только руки, но и голову, современный капитализм вынужден совершать действия по коренной перестройке социально-экономических отношений. Принципы конкуренции, на которых  в мире капитала построено всё, сегодня перестают работать. Монополизация производств, неизбежная исторически и технически, всё-таки удел социалистической модели мира. Национализация богатств теперь необходима, как воздух, в противном случае неизбежен не просто тотальный крах существующей системы обмена - а полное её самоуничтожение.

Переход в социализм стал неизбежен. Само собой, этот переход уже давно запланирован, и достаточно давно была известна даже дата, когда он начнётся, и был выработан конкретный план-сценарий, по которому всё и будет происходить.

По большому счёту, плановость экономических событий и развития общества - это прерогатива именно социализма, его коренное отличие от капитализма, склонного к развитию хаотическому, беспорядочному росту. Но в наше время говорить о какой-то реальной неуправляемости мира крупного капитала уже смешно: сегодня в этом плане он ничем принципиально не отличается от социалистических методов планирования.

И в этом, 2020 году вся планета, кажется, начала запланированный ранее перевод на социалистические рельсы. Но, так как эта "революция сверху" задумана и проводится всё-таки не низовыми пролетариями, а верхушкой мирового капитала, то и ход её, и облик, и события будут значительно отличаться от привычных для нас по 1917 году.

 Капитализм себя исчерпал, и миру необходим новый тип отношений. К счастью, его уже успели испытать, увидеть его плюсы и минусы, а попутно открыть некоторые особенности человеческой психологии,  не позволяющие мгновенно совершить "большой прыжок в коммунизм".

И теперь нам предстоит новый этап развития, к сожалению, не настолько радужный, как мы себе его представляли. Не берусь судить, всё ли правильно задумано - но, по крайней мере, есть достаточно проработанный мировой план событий, а это всё-таки лучше, чем отсутствие плана.

Степанов © 2020 При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.

 

 

Буржуй и рабочий: сошли со сцены истории?

Bourgeois and worker: have you left the stage of history?

 

В современном мире может существовать "либо диктатура буржуазии, ... либо диктатура пролетариата".  В.И. Ленин, 1918.

Сто лет назад такое утверждение не вызывало возражений - по крайней мере, для передовых, развитых государств. Даже там, где номинально ещё оставались монархические системы с родовым наследованием власти, власть эта осуществлялась уже практически в интересах именно буржуазии, а не аристократического дворянства либо других устаревших классов более ранних исторических эпох и формаций.

Древние аристократы и номинально подчинённые им бюрократические госаппараты, управляющие государствами, на самом деле подчинялись интересам крупных и средних буржуа, в чьих руках было настоящее могущество капитала. Экономика того времени, основанная на растущем индустриальном производстве, сравнявшемся с аграрным и начинавшем его превосходить,  позволяла получать наибольший доход благодаря эксплуатации именно пролетарских, а не крестьянских масс, которые на глазах превращались в главный экономический ресурс, и так же на глазах становились реальной политической силой, вступающей с буржуазией, бюрократией и аристократией в конкуренцию за осуществление власти.

Невероятные по численности и внутренней организации трудовые коллективы того времени, обладающие образованием и сознательностью, на порядок превосходящие крестьянские, вполне естественным путём начинали отстаивать свои права на долю выгоды от производимых ими материальных благ. И так же закономерно выяснялось, что наиболее действенно в борьбе такого рода окажется именно установление диктатуры реальных производителей этих благ.

При которой роль буржуазии, как всего лишь владельца  производства, не вносящего в сам процесс никакого вклада, внезапно оказывалась не просто ничтожной, но во многих случаях даже более вредной, чем полезной.

 

Слепая погоня за прибылью и бездумная конкуренция именно владельцев предприятий закономерно приводила к экономическим кризисам, безработице, инфляции и обесценке труда в процессе перепроизводства.

Таких накладок предшествующая капиталистической феодальная система не знала и знать не могла: не позволяли примитивные средства производства вырабатывать продукцию в масштабах, превышающих все мыслимые потребности.

К тому же, на ранних стадиях индустриального производства капитализм ещё не успел выработать сколь-нибудь действенные способы преодоления такого рода кризисов в силу присущей именно буржуазному сознанию атомизации и анархии в среде буржуа, в которой  доминирующей идеологией реально является  социал-дарвинизм.

Организуя мелкие и многотысячные коллективы в некое подобие трудовых армий с чёткими уставами, субординацией, превращая массы пролетариев в подобие сложнейших точных механизмов, прививая своим наёмным работникам высочайшую ответственность за любое действие и решение, сами организаторы этого чуда цивилизации долгое время не были способны организовать свою собственную среду, свой класс хотя бы так, как это было в эпоху феодализма, когда независимые действия даже мелких феодалов так или иначе служили общей государственной цели, общей выгоде, и по сути, подчинялись воле монарха, это работало на всех уровнях: от самых влиятельных придворных до последнего крестьянина.

В буржуазной среде периода начальной капитализации главным становилось понятие именно личной выгоды, в лучшем случае при игнорировании государственных интересов, а зачастую - за их счёт.

 

В начале ХХ века наиболее разумным и эффективным методом обуздания этой капиталистической анархии была национализация как минимум крупной индустрии, перевод экономики на плановую основу, с отсечением личностных интересов владельцев предприятий от деятельности самих предприятий. Само собой, отсекать такие интересы лучше всего вместе с их носителями.

Реальное управление госэкономикой в таком случае переходило к государственной бюрократии, главной задачей которой было плановое производство и справедливое распределение дохода от деятельности, с учётом в первую очередь потребностей государства, а не частных лиц.

В государственные потребности при индустриальном типе производства входило не только экономическое и военное могущество державы, но и развитие технических наук, позволяющее успешно конкурировать с другими странами, достаточная грамотность населения, позволяющая иметь инженерные и рабочие кадры высокого уровня, здоровье населения и внутренняя безопасность - отсутствие бунтов, стачек и любых идеологий, способных нарушить текущее плановое производство.

Как видим, в то время настоящая забота о государстве фактически оказывалась заботой о пролетариате, а не какой-то эмоционально окрашенной  "любовью к рабочим и крестьянам".

Сугубый государственный и в большей степени бюрократический подход к "роли классов", а никак не "жажда справедливости" или "забота о сирых и убогих, униженных и оскорблённых". Теоретические выводы Маркса о торжестве коммунизма в конечном итоге имеют в своей основе тот же самый подход, ту же самую основу.

Логика и здравый смысл, наибольшая эффективность и, скорее, математический расчёт, чем благие намерения и пушкинская или некрасовская лирика.

В начале ХХ века произошло коренное и взаимодополняющее совпадение интересов государственной бюрократии и пролетариата, а в условиях тогдашней России интересы централизованного государства и атомизированной, анархической по своей исконной сути, буржуазии, которая к тому же сохраняла массу феодальных пережитков, начали вступили в катастрофическое противоречие. Страна начала  разворовываться и растаскиваться по частям с момента смерти Александра III, устаревшая система управления, никак не реорганизуемая последним царём, создавала все условия для "гниения рыбы с головы" от слишком обильного питания и малой подвижности, для повальной коррупции и свояченничества в бюрократической среде под прикрытием титулованной аристократии, для абсолютной бесконтрольности и вседозволенности самых беспринципных представителей буржуазии.

 

Которые  в этих условиях богатели за счёт государства, и близко не достигая даже минимального уровня капиталистического перепроизводства, которое вызывает кризисы при относительно честной конкуренции. В России кризисы получались без конкуренции и без изобилия товаров. Более того: это положение дел способствовало не развитию, а удушению на корню настоящей, живой индустриализации России, пережитки феодализма в среде буржуазного аристократического дворянства и привязанного к нему намертво госаппарата бюрократии позволяли монополизировать любую отрасль "избранным" и уничтожать намертво любого конкурента, который представлял достаточную опасность для такого рода монополии.

Российская буржуазия высшего ранга того периода, на самом деле, может называться буржуазией лишь условно. Она по своей сути являлась каким-то странным, невероятным гибридом - а точнее, химерой феодализма и капитализма.

Западные конкуренты России тоже проходили подобные периоды, но в значительно ранний период истории, когда индустриализация как таковая ещё не развернулась в полную силу, и государствам для успешной внешнеполитической конкуренции не требовалось той правовой, социальной и гуманитарной "инфраструктуры", которая стала необходима в рассматриваемый период.

"Западная цивилизация" и экономическая производственная культура развивались одновременно со средствами и способами производства материальных благ. И  там тоже были критические моменты истории, подобные нашему 1917: Парижская Коммуна, например. 1871 год, через 10 лет после отмены крепостного права в России, в которой на тот момент о социализме и коммунизме знали всего несколько человек... и не рассматривали эти теории всерьёз.

Тогда как во Франции уже существовала развитая индустрия, в которой трудились образованные рабочие. В Российской Империи к подобному положению дел пришли лишь 40-45 лет спустя (индустрия и грамотность), но стиль управления государством при этом был похож более на период правления Бонапарта или реставрации Бурбонов в той же Франции.

 

В таких социально-исторических реалиях, в условиях невозможности честной конкуренции в буржуазно-капиталистической российской среде, реальное производство высокотехнологичных товаров, способных конкурировать с товарами западными, оказывалось возможным только теоретически. А на практике любые попытки развить собственное производство торпедировались дворянско-буржуазной помесью, этой химерой и проклятием русского капитализма в угоду заграничным "патрнёрам".

Николай Второй, внимая своим советникам и советчикам, спокойно резал все российские проекты, не уступающие или превосходящие проекты Запада. По его мнению - и мнению верховных буржуазно-феодальных химероидов, проще и лучше было купить за границей готовое, чем создавать своё. А главным направление государственной экономики было сырьевое...

Российские индустриальные монополисты, создав неплохую, в принципе, индустрию, пытались обращаться с ней и управлять способами "времён Очаковских и покоренья Крыма". Они не понимали, что в это время развитие индустрии требует более социального, чем технического внимания, для них рабочий-пролетарий ничем по своей сути не отличался от крестьянина.

Но он отличался. Не имея пролетарского сознания, пролетарской производственной организованности, не будучи грамотным человеком, невозможно успешно трудиться на большом заводе или фабрике и быть специалистом. Владельцы заводов и фабрик имели дело с гораздо более продвинутыми, интеллектуальными людьми, чем считали. И само их отношение к трудящимся, недооценка их качеств и полное игнорирование (в массе) их нужд (которые на самом деле были нуждами индустрии и государства) привело в конечном итоге к тому противостоянию классов, которое закончилось "удачным вариантом Парижской Коммуны".

Именно тогда и было это сказано: "либо диктатура буржуазии, ... либо диктатура пролетариата". Впрочем, в первом случае - при торжестве диктатуры тогдашней российской буржуазии и сохранении существовавших тенденций её химерического развития, эта диктатура просуществовала бы недолго, как и сама Россия. Паразиты сожрали бы её изнутри, что было очевидно как раз к 1917 году.

На самом деле Владимир Ильич несколько лукавил, утверждая о диктатуре именно пролетариата. На самом деле, как становится понятно сегодня, имелась в виду диктатура государственной бюрократии (в хорошем смысле слова) в интересах пролетариата. Исключительно потому, что выживание и развитие государства были тесно увязаны с процессом здоровой индустриализации, которая была невозможна без развития и роста здорового (в всех смыслах) пролетариата.

 

Заводы и фабрики рабочим изначально предназначались в том же самом смысле, как и земля крестьянам после волны коллективизации. Советскому пролетарию, которому декларативно принадлежали и власть, и средства производства, невозможно было даже подумать о владении им хоть какой-то конкретной долей этого производства (не говоря уж о власти). Акции завода, на котором работаешь, в СССР? Даже если ты - его директор?

И слова-то такого не знали - акции.

Вот вам и реальная диктатура пролетариата рядом с диктатурой буржуазии - выбирайте...

Сегодня российские условия экономики и социальной политики, после реставрации буржуазно-монархической российской химеры, потихоньку переходящей        в откровенно феодально-анархическую, удивительно напоминают условия столетней и более давности. Если всё так похоже - сохраняет ли свою актуальность тот ленинский тезис?

Этот тезис в современных условиях уже исчерпал себя. Во всём мире исчезли в достаточных для диктатуры количествах как пролетарии, так и буржуа в том "классическом" виде, которыми оперировали и Маркс, и Ленин.

Сегодняшний пролетарий находится и по специфике работ, и по качеству образования на уровне, как минимум, ИТР времён вековой давности. Естественно, и запросы, и уровень жизни у него соответственны его положению и образованию, и практически достигли требований буржуазии тех лет.

А что касается нынешней буржуазии - вопрос даже сложнее. С одной стороны, множество буржуа (предприниматели, лавочники, спекулянты, владельцы производств) давно сравнялись и по уровню доходов, и по специфике труда с теми же сегодняшними пролетариями, наёмными рабочими, разница осталась лишь в официальном статусе. Уровень образования, необходимый этой самой многочисленной прослойки буржуазии для деятельности, чаще всего гораздо ниже пролетарского. А это значит, что и запросы у них более примитивны.

 

В итоге мелкая буржуазия становится условно-наёмной рабочей силой у буржуазии крупной - монополистов-олигархов, причём условия такого типа "найма" больше напоминают феодальную зависимость: именно многочисленные мелкие буржуа в наше время оказываются более угнетённым классом, чем пролетариат!

Да - и количество: кажется, мелких буржуйчиков нынче стало уже не меньше, а то и больше пролетариата.

 

Крупная буржуазия сегодня по своей сути буржуазией в классическом смысле не является, олигархат и монополисты для обогащения используют не экономические, а исключительно административные способы. И сама экономика уже превратилась в свою противоположность - антиэкономику, хрематистику,  в которой нет места буржуазно-производственным отношениям, реальной производственной конкуренции.

Самыми рентабельными видами "экономической" деятельности сегодня является банковская деятельность (кредиты и "деньги из воздуха"), страхование и связанные с ними технологии "правильного банкротства".  

В итоге главным способом обогащения сегодня становится уничтожение экономических активов, а не их рост.

Все эти противоречия мировой, глобальной экономики и взаимоотношения классов наиболее ярко и выпукло на сегодняшний день проявляются как раз в России. 

В которой мы имеем:

практически исчезнувший и продолжающий исчезать российский пролетариат: его заменяет автоматизация и роботы, а в сферах "грубого"и примитивного,  по нынешним понятиям производства - гастарбайтеры, диктатуры которых, вероятно, не пожелает даже самый отпетый и пробитый Марксом коммунист,

Массы "крепостных буржуа", вынужденных служить питательной подножной средой российским политикам и олигархату, слившимся в единый клептократичеки-криминальный конгломерат. Говорить о какой-то диктатуре такого рода вассалов - смешно.

 

И "крупная буржуазия" - очень условное название, фактически - крупные феодалы, имеющие настоящую диктаторскую власть, но при этом активно уничтожающие экономическую основу своей власти. Они существуют в таком мизерном количестве, что довольно смешно рассматривать их в качестве реального класса.

На этом фоне тезис о любой классовой диктатуре теряет свой смысл, и возникает потребность тезиса о необходимости диктатуры логики и здравого смысла, способной преодолеть возникшие состояние политического и экономического БЕЗУМИЯ, охватившего все сферы общества.

Но, чтобы понять эту необходимость и суметь отказаться от "классовых очков", нужно самому иметь здоровое сознание и достаточную смелость, независимость суждений и взглядов - что, к сожалению, дано немногим.

Где найти таких людей, объединённых в достаточно могущественные структуры для взятия власти и последующей условной диктатуры?

 

Степанов © 2020 При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.

Есть желание сказать и своё слово, которое услышат многие? 

Вы можете это сделать в  Яндекс-Дзен 

Если бы советский человек переместился из 1985-го в 2015-й, он бы сошел с ума. 

Имеется на Ютубе очень интересное видео: в нём можно посмотреть на обезьяну бонобо (карликовый шимпанзе), которая научилась разводить костёр и даже готовить еду на огне. Обезьянин пользуется зажигалкой, ломает ветки, орудует сковородкой - ну совсем как человек! А на место пикника приходит со своим рюкзачком.

Вот это видео, посмотрите сами - всего три минуты длится. Удивительно! Восхитительно! Экселенц!

Действительно, экселенц, как приговаривает хозяйка бонобо при каждом его правильном движении. Высший класс, то есть, на английском если. Восхитительно, превосходно, суперски. Только вот...

Шимпанзе всё это проделывает на поводке. И под чутким руководством то ли дрессировщицы, то ли воспитательницы. И, между прочим, все эти человеческие действия выполняет как-то без энтузиазма и всякого интереса - типа, ну ладно, сделаю, раз эта старая перечница в очках того желает. Хозяйка, всё-таки... Надо... Обязан...

Временами кажется, что этот почти человек даже вздыхает, страдая от непонятной для него рутины. Интересно, о чём он думает? Может быть, о поводке? Или о том, что он делает совсем не то, что он хочет делать? И чего же он хочет?

Да понятно, чего: к чёрту этот поводок, костёр и сковородку, к чёрту дрова, эту мымру, которая изо всех сил восхищается тем, чем сам изображающий пионера-пикниковца примат восхищаться не может - к чёрту всю эту цивилизацию, отцепить поводок - и на дерево! Жрать бананы, столько, сколько захочешь, и поливать жидким калом свою мучительницу. Или благодетельницу? Да всё равно! Он хочет жить не по планам учёных, а по-человечески... то-есть, по обезьяньи. Как и прописано ему природой.

Не дорос бонобо до огня. Эволюционно не дорос!

Вот так, при просмотре этого небольшого фильма, я пришёл к некоторым выводам относительно... нас, людей, в частности - моих соотечественников и самого себя, и даже к выводам о жителях других, весьма успешных сегодня государств. И выводы эти весьма грустны и неприятны, должен я заметить.

Этот шимпанзе может рассматриваться как Прометей мира приматов, освоивший обращение с огнём, которому его научил Человек. Да вот только нужно ли это искусство самому Прометею и, тем более, всему остальному роду обезьяньему? Для чего ему огонь и умение с ним обращаться? Для радости экспериментатора? Всего лишь?

Этот Прометей несчастен по своей сути, хотя, может быть, даже не догадывается об этом, ибо он живёт не своей жизнью. И это становится ясно всего по одной маленькой детали, по поводку и ошейнику. Надетым на него, надо полагать, с самыми благими целями: чтобы в лес не убежал.

А теперь представим себе, что порвался поводок и убежал Прометей в лес. И стал сам по себе, получив то, что мечтал. Дерево, бананы и возможность обосрать старую мымру за всё, что она для него сделала. Классно! Экселенц! А дальше что?

А дальше окажется, что на этих деревьях водятся и другие обезьянины. Которые в течении жизни не зажигалками и сковородками баловались непонятно для чего, а оттачивали своё умение распоряжаться бананами. И самками. И выживать, не пуская чужаков на свои пальмы.

Что, дорогой Прометей, несладко? А обратной дороги уже нет: ты прогнал свою старую сушёную рыбу и обидел её смертельно. Живи теперь в лесу. Без зажигалки, которую ты бросил. Без сковородки. Без поводка и рюкзачка, в которых хранились самые лучшие книги. О вкусной и полезной пище.

Куда он денется теперь, этот обезьянин, самый умный среди всех? Какова его дальнейшая судьба?

Его приспособят к своим потребностям вожаки, не баловавшиеся разведением пионерских костров. Он окажется на самом нижнем ярусе социальной пирамиды своего родного общества. И будет всю оставшуюся жизнь мучительно скучать по зажигалке, старой вобле в очках, её "Экселленц! Браво!", по своему поводку и вполне сытой жизни в клетке. Где его никто не унижал, а только восхищались. Но разжигание костров так и не стало, да, наверное, и не станет его любимым делом!

Между тем, в лесу, за пределами поляны эксперимента, живут разные обезьяны - и некоторые приглядывались к тому, что выделывал бонобо под чутким руководством своего идеолога. И ведь знаете, кое-кто из них чухнул важность огня и приготовления пищи, и даже освоил, перенял некоторые навыки - вприглядку! И теперь пользуется этими знаниями от души. Пусть и не в том объёме, что могло бы быть при неусыпном надзоре воспитателей-дрессировщиков, при руководящей роли и так далее. Но, главное - они освоили это САМИ. Без поводка.

Это не их изобретение. Но они сами хотели этому научиться. САМИ. Им это было интересно! ИМ самим! Прометеями их не назовёшь, они лишь прагматики - но именно они создают настоящую новую цивилизацию. Лишь в силу того простого обстоятельства, что делают это по своей доброй воле. И, что ещё важнее - не согласно чьей-то идеологии, а по простому хозяйственному расчёту. И считают эти действия принадлежащими именно им, а никакой не Партии и Правительству.

А наш Прометей плачет, просится к костру, хочет жареных бананов, да увы - не пускают его. Теперь он изгой и среди людей, и среди своих сородичей.

А. Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.