Жизнь любого человека состоит из дел. Конкретных, реальных дел в этом физическом мире. Если человек ничего не делает — значит, он и не живёт.

Если человек ничего не делает, то он не причина в своём окружении, а следствие: безвольное и жалкое. Более того: следствие вредное для всех, никчёмное, обуза, отнимающая силы и время, внимание и саму жизнь у тех, кто взял на себя зачем-то обязанность о нём заботиться.

Люди без дел — овощи. Что хуже всего, овощи они в переносном смысле, от настоящих овощей пользы в этом мире больше, а вреда меньше. Морально и сознательно умерший субъект, продолжающий своё физическое существование и взывающий к окружающим за помощью — это наказание для тех, кто рядом. Неважно, как окружающие к нему относятся: любят его или ненавидят, или равнодушны, или желают получить от его существования какую-то выгоду: он всё равно для них в тягость. Живым людям приходится тратить свою жизнь, которая, увы, не бесконечна, на практически мёртвое тело и мёртвое дело.

Да, так может случиться с каждым из нас: никто не застрахован от комы или от болезни близкого. И мы не звери, которые спокойно оставляют умирать своих сородичей или добивают их, чтобы избавить от мучений и не обременять себя и весь свой род. Но ведь со зверей и спрос другой, не человеческий. Звери философией не балуются, звери свою жизнь не планируют на годы вперёд, а самое главное — понятие социальности у них, в лучшем случае, находится в зачаточном состоянии, а то и вовсе отсутствует.

Потому они способны не утруждать себя уходом за сородичами, которые не способны жить или утеряли волю к жизни. Впрочем, большинство животных эту волю утерять и превратиться в овощи может лишь тогда, когда их физическое состояние действительно не оставляет им шансов на дальнейшую жизнь.

Но человек… Подумайте сами: чем человек отличается от животного больше всего? Если он человек? Как ни странно, это не его искусственная среда обитания, в которой он создал для себя непредставимый для животного комфорт и безопасность: такая наша среда — лишь следствие того, что мы отличаемся от животных.

И не способность болтать: звери тоже могут общаться между собой на отвлечённые темы, это уже доказано. И совсем не то обстоятельство, что у нас есть руки с пальцами и мы ходим на двух ногах: пальцы есть у хомячков, а на двух ногах ходят и куры — и ничего, не падают. Получше нашего ходят, между прочим.

Отличие человека от животного — в сознании. В том, как человек мыслит. Но, если вы подумали о том, что мы можем мыслить абстрактно и пользоваться арифметикой при этом, то опять мимо кассы: считать умеют и осьминоги, абстрактным мышлением обладают даже вороны.

Мы, люди, умеем мечтать. Вот оно, главное отличие нас от животного мира. И не только мечтать умеем — но и добиваться воплощения в жизнь тех странных, не существующих в физической вселенной картинок, которые возникают в нашем сознании.

Ни одно из животных не способно представить себе то, чего в мире не существует, что-то новое. И тем более не способно производить действия, осуществлять конкретные дела для того, чтобы такая картинка стала реальностью, особенно тогда, когда совершенно непонятно, что для этого нужно сделать.

«Желать странного», как сказали Стругацкие, может только человек. Более того: ради этого странного, которого никогда не было, человек способен выполнять бессмысленные для окружающих действия, не приносящие ему никакой выгоды. А временами такие дела способны не только усложнить ему жизнь, но даже и убить его… руками соплеменников, между прочим. Инквизиция не желает странного: она желает овощей. Простых, незатейливых овощей, которые мечтают о том, чего не существует в природе, но при этом - что им подскажет инквизиция.

Главное — чтобы эти мечты были стандартны, и не расходились с предписанными. Запрограммированные мечты стандартных овощей. И ещё очень важно для инквизиторов, чтобы действия для достижения таковых мечт тоже были стандартны.

Насколько жив такой человек, стандартно мечтающий, и стандартно исполняющий предписанные ему инквизицией движения тела и души? Насколько он отличается от животного — ещё более интересный вопрос. А ведь отличается, и очень сильно! Никакое животное, кроме дрессированного, не будет делать то, чего не хочет — но даже дрессированные собаки выполняют трюки лишь в присутствии дрессировщика. А человек с программой «счастья», спущенной ему сверху, от начальства, способен выполнять её даже без поступающих извне команд. И при этом доказывать окружающим, что это — его воля, его желание, его понятие о свободе как она есть.

Понимаете, о чём я говорю? Классический овощ, не имеющий желания жить на фоне такого вот жизнерадостного гражданина, вовсю совершающего великие дела и являющего нам чудеса духа — так вот, овощи на его фоне уже не кажутся злом для общества. Они выглядят благом.

Думаете, инквизиция в какие-то времена вела политику, направленную на то, чтобы человеки желали странного, чтобы они мечтали и добивались сбычи своих мечт? Инквизиция когда-то старалась, чтобы люди были по-настоящему живы и действительно отличались от животных? Хоть какая-то инквизиция добивалась этого? Было ли такое:?

Дело инквизиции — стандартизация. Дело инквизиции — стричь всех под одну гребёнку. Заставлять всех думать одинаково, иметь одинаковые представления о том, что хорошо и что плохо, заставлять всех стандартно выполнять стандартные действия. Неважно, какого рода эта инквизиция: религиозная, политическая, экономическая, моральная и так далее. Даже культурные и научные инквизиции в этом мире бывают. Мечты, насаждаемые ими в головы людей — вот что их объединяет: эти мечты НЕ ЯВЛЯЮТСЯ собственными мечтами даже для самих инквизиторов. Даже самые главные Торквемады не мыслят и не мечтают сами, и вряд ли они смогут толково объяснить, почему они с таким рвением исполняют сами и заставляют исполнять окружающих чьи-то мечты… как правило, мечты уже умерших людей, которые совершили кучу ошибочных действий и не очень хороших дел, которые потерпели полный провал в достижении собственных целей при жизни… а теперь уже оттуда, из царства Аида командуют человечеством через своих наместников в мире живых. Которые не просто мертвы — а хуже, чем мертвы!

Если слепой поведёт слепого — понятно, что оба упадут в яму. А если мёртвый поведёт живых? Живые не пойдут за мёртвым, пока не умрут сами. Чтобы здоровый человек умер, и умер при жизни — он должен сначала отказаться от самого себя, от способности быть человеком, от умения мечтать. Он должен стать сначала здоровым, и крепким снаружи ОВОЩЕМ, который не верит в себя, не верит в свои способности, он должен РЕШИТЬ стать овощем, которому нужен хозяин. А потом принять программу мечт и действий, созданную и придуманную не им, и даже не пастырем, и не вождём — а вообще непонятно кем, где и когда. Принять как свою программу, как самое дорогое, что у него есть — и забыть окончательно о самом себе.

Посмотри вокруг, посмотри на себя, дорогой читатель: много ли собственных желаний у людей? Много ли их у тебя? Хотят ли люди, хочешь ли ты того, что родилось только у них или у тебя?

Насколько наши мечты уникальны? Чем отличается мечта одного человека о машине, квартире, ипотеке, пенсии, от мечты другого? Чем отличается твой образ жизни от образа жизни соседа?

Даже закоренелый эгоизм, проявляющийся везде и всюду и делающий из людей хищников в отношении сородичей, создающий из нас экономических каннибалов — даже эта забота о самих себе, любимых, даже она стандартна. И даже она привита, насажена, внедрена в наше сознание не нами.

Мы все давно живём на планете овощей.

Нужны ли мы нам?

А. Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.

 

Читайте также:

 

 

♦ СТЕПАНОВ. МАТРИЦА: ЖЕСТКАЯ РАСКРУТКА ∞

♦ ИТОГИ ВЕСНЫ 2017: НАРОД УМЕР †

 

 

 

Сколько бы водки ни было, она всё равно внезапно кончается. Вокругфутбольный запой так или иначе закончится через 9 дней, а залихватский пьяный кураж от него, вернее всего, уже завтра.

Так или иначе, но через девять дней наступит утро, когда только рассол…

Похоже, похмелье будет не из легких. Патриотически-алкогольный туман рассеется, и обнаружится то, что сейчас укрылось за его радужной завесой. Повышение НДС и неизбежный рост цен, никуда не девшиеся свалки, на которые продолжают везти отходы, пенсионные новации, которые в том или ином виде, но приняты будут, закон Яровой, с повышением цен на связь и интернет, падающий рубль, никуда не исчезнувшие санкции - всего не перечислишь, что так или иначе оваций и духоподъемности даже у вполне себе похмельного и лояльного населения не вызывает и не видно, чтобы вызвало по протрезвлении.

Но судя по судорожным действиям власти, им там то ли видны, то ли мерещатся куда более тревожные сценарии. Потому что не маячь такие сценарии уже прямо где-то рядом – не мерещилось бы: миражи на пустом месте не возникают, для них нужно, чтобы хорошо поджаривало, чтобы земля почти уже плавилась под ногами.

Уровень борьбы с оппозицией 2000-х, так же как и уровень борьбы с диссидентами 1970-х давно пройден со скоростью курьерского поезда: еще недавно, задерживая участников Маршей несогласных или Стратегии-31 власть, в общем-то, вела себя вполне по вегетариански. После Болотной картинка ухудшилась для «политических», но для «бытовиков» (участников митингов в защиту парков, против точечной застройки, обманутых вкладчиков/дольщиков вегетарианство сохранялось.
А сейчас всё изменилось, и власть с равным упорством и с равной жесткостью стала прессовать всех подряд: уже неважно, вышел ли кто против свалок или в защиту ростовских погорельцев, по призыву Мальцева или Навального – да и вышел ли вообще, или просто что неосторожно запостил в ВКонтакте, твиттере или где еще, или вовсе никуда не выходил и ничего не постил – всех прессуют под один каток, выдумывая уголовные дела из ничего, как дело Сети, «Нового величия», далее по списку. Всех, кто хоть как-то высунулся или даже не высовывался.

Проще всего было бы списать всё это на пресловутый «эксцесс исполнителей», на то, что эшникам да следакам хочется премий и звёздочек. Проще бы – да не выходит. Потому что такой вал откровенного фальшака означал бы, что система потеряла управление. 
Возможно, и потеряла (или теряет), но не в силовых структурах – во всяком случае, пока не в силовых структурах. Их-то как раз проще всего призвать «к ноге!» и на них продемонстрировать, что всё под контролем. И когда власти нужно, она это более чем эффективно делает.

Значит, дело в другом. Боюсь, что власть, вполне осознавая – а там грамотные и неглупые (в отличие от приличных) люди есть – вполне осознавая, настолько всё становится зыбко и ненадежно для нее, пропалывает и поливает Раундапом всё кругом просто потому, что не имеет ни малейшего представления и не может себе представить, где, что и когда рванет, и кто рванется в этот прорыв. А потому зачищает всё, включая желуди - «чтобы Дубчеки не росли».

Мы, если честно, ведь тоже не представляем, где, на чем и кто… Ровно так же, как не представляли себе в середине 80-х, уже даже отчетливо предчувствуя, что всё вот-вот стронется.

Ни они, ни мы – увы! – прозорливей не стали. Но они стали опытнее и циничнее. Весёлые нас ждут времена, как только пройдет хмельной угар, клоуны разъедутся, и наступит похмелье.

 

Сергей Шаров-Делоне