Мы совершенно забываем о том, что сама революция была практически бескровной – и невероятно успешной. В отличие от революции 1905 года, когда власть пытался взять действительно пролетариат и действительно под руководством большевиков.
В 1905 в итоге не получилось почти НИЧЕГО – никаких значительных уступок со стороны царского режима, который лишь укрепил свои позиции показушным заигрыванием с мнимой либерализацией. Появилась Госдума с подставными крестьянами. Большевикам пришлось уйти в глубокое подполье и эмигрировать. Армия и флот оказались в итоге ещё больше на стороне царизма, чем раньше: солдат и матросов перестали бить и стали лучше кормить. Ну, и так далее, по всем пунктам.
А сам пролетариат был основательно проучен и научен. Штыками, пулями, нагайками и шашками, снарядами и шрапнелью – везде, где появились баррикады.
По своей сути, пролетарская ВООРУЖЁННАЯ революция – это бред сивой кобылы. О её эффективности или возможном успехе могут говорить лишь весьма далёкие от реальной жизни мечтатели, никогда не имевшие реального пролетарского опыта, не жившие в пролетарской среде и вообще не понимающие сути пролетариата как класса.
Пролетарий очень быстро прекратит всякую борьбу, особенно вооружённую, на которую его крайне сложно подбить – он прекратит её в тот же час, когда узнает, что расценка повышена. И это нормально.
Пролетарий не столь сознателен, как нам преподносили это учебники истории. Он гораздо больший обыватель, чем могут представить себе даже советские пролетарии. И гораздо меньше интересуется счастьем народным, чем принято думать. Пролы инертны, пролы покорны.
Сама по себе революция 1905 возникла не в результате организованной затеи большевиков, как многие привыкли думать, а вопреки планам РСДРП(б), стихийно. И основное побуждение масс было – гнев. А не сознательность. Гнев за проигрыш в японской войне и за Кровавое Воскресенье на фоне жутчайших условий труда и быта для рабочих. Массы хотели, чтобы кто-то ответил.
По сути соотношений рассуждений и эмоций, необходимых для такого дела, как настоящая революция, события той зимы мало чем отличались от еврейских погромов. Да и зачинателями беспорядков во многих случаях оказывались именно черносотенцы, вдруг выпавшие из-под контроля церкви и царских агентов. Возмущение расстрелом на Дворцовой оказалось чересчур мощным. Одним из главных мотиваторов в первые дни было, между прочим, то, что солдаты стреляли в иконы, кресты и хоругви.
Понимаете, что тут за сознательность пролетарская на самом деле? Это было ни что иное, как бунт народный против царя за веру, царя и отечество.
Что касается конкретного огневого взаимодействия «революционеров» с войсками – остаётся лишь вздохнуть. Булыжник – оружие пролетариата лишь тогда, когда солдат безоружен. Или с одним штыком. Баррикады и редкие охотничьи ружья против тех же мосинок – даже не смешно. Эта революция оказалась прекрасным поводом и способом проучить чернь, заставить её начинать прятаться при виде солдатика или стуке копыт казака по брусчатке.
Подавление бунта и беспорядков в городах гораздо более эффективно, чем в сельской местности, в случае крестьянских войн. Всё очень хорошо локализуется и зачищается в городских кварталах. Пролетариату скрыться негде, а правительственные силы - всегда превосходящие.
Призывать к борьбе такого рода на самом деле может только дурак или злобный провокатор. Об этом и говорили большевики, когда начинались события. Их не услышали – вот такая организованность, такая сознательность, такой интеллект у пролов. Которые должны осуществлять диктатуру власти.
Они отказались понимать даже самоочевидные вещи, поддавшись эмоциям. В итоге – десятки тысяч напрасных жертв. И остановка возможности развития дальнейших реформ, усиление царской власти на долгих 9 лет.
Впрочем, они получили восьмичасовой рабочий день. И твёрдое знание о том, что расстрелять толпу для роты солдат – плёвое дело.
Может показаться, что я слишком много уделяю внимание таким «мелочам» в ущерб основной означенной теме. Но это необходимо. Мы все до сих пор находимся в плену исторических иллюзий, созданных для народа Советской Властью. Не злонамеренно созданных, а для народной же пользы. И во многом созданных ненароком, можно сказать – почти нечаянно, из самых лучших побуждений.
Но в любом случае это – иллюзии, в которых гораздо больше романтики, чем реальности. А настоящая, суровая реальность заключается в том, что никакое чисто пролетарское восстание или революция не может привести к успеху. Разве что временному и точечному.
Можно отмотать ещё назад и вспомнить Парижскую Коммуну. Первый в истории пример пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата. Относительно успешный – на 72 дня.
Но и это было бы принципиально невозможно, не опирайся тогда коммунары на части Национальной Гвардии, по сути, городское ополчение, вооружённое и обученное правительственными войсками несколько ранее – для защиты Франции от Пруссии.
Численность войск, победивших в той революции коммунаров оказалась не так велика, чтобы защитить свои достижения. Но, что оказалось ещё более важным – у них не было ни опыта организации, ни самой чёткой организации. Пролетарии, даже с оружием, оказались совершенно неспособны противостоять профессиональным войскам. В миллионном Париже, бывшем на стороне коммунаров, не нашлось людей, способных достойно возглавить революцию.
Другими словами – среди них не было настоящих аристократов, которые принимали и несли реальную ответственность, управляли бы процессом.
Париж – не маленький город, а французы и в то время не были вчерашними рязанскими мужиками. Даже пролетариат парижский был поголовно грамотен. Но этого оказалось недостаточно. Коммунары были разбиты и уничтожены армейскими частями, которыми командовала всё-таки аристократия.
Анализируя именно события Парижской Коммуны, можно прийти к простому выводу: при равных или сопоставимых силах, противостоящих друг другу, побеждает та сила, которая более организована. Рассмотрев в этом ключе события 1905 года, несложно понять: шансов у той пролетарской революции не было никаких: не было ни организации, как таковой, ни организованности, ни вооружения, ни руководства, способного вести реальные боевые операции.
Никакая революция в современном обществе не сможет иметь успеха, если на её сторону не переходит армия в достаточном количестве. И не просто армия, как толпа взбунтовавшихся солдат с винтовками без патронов, капралами и пьющими унтерами, как это было в Париже в 1871, а армия как организованная, чёткая государственная структура, со всем командованием на всех уровнях. Вплоть до генералов, адмиралов и специалистов Генштаба.
Которые есть никто иные, как АРИСТОКРАТЫ.
Именно так случилось во время французской буржуазной революции (1789), так было в феврале 1917, так случилось и в октябре того же года.
В таком случае революция может быть успешной и даже бескровной.
Но ни одной из этих революций не руководили крестьяне и рабочие. И даже интеллигенция имела к ней очень слабое отношение.
Вопрос успешности революций зависит от аристократии.
Которая по своей сути угнетённым классом никогда не являлась.
А. Степанов.
Читайте также:
О. СТРИЖАК. НАСТОЯЩАЯ ПРАВДА О РЕВОЛЮЦИИ
К СОТОЙ ГОДОВЩИНЕ СОБЫТИЯ ПЛАНЕТАРНОГО МАСШТАБА
МОЛЧАНИЕ–1917. ИСТОРИК ЛЕВ ЛУРЬЕ О ГРЯДУЩЕМ ЮБИЛЕЕ РЕВОЛЮЦИИ