Как известно, именно пакт о ненападении, или пакт Молотова-Риббентропа обеспечил все стратегические предпосылки нападения Германии на Польшу. Чуть более того, фактически пакт можно называть «пактом о нападении», т.к. взаимные обязательства сторон предполагали регулировать территориальные споры на основе договоренностей, а в случае краха дипломатического курса — военной силой.
Так или иначе, фактор Советского союза на Востоке был сильным сдерживающим механизмом для Гитлера и «зеленый свет» для плана «Гиммлер» и военных провокаций против Польши был дан именно после подписания стратегических договоров с этой страной.
И даже еще чуть более того: Обезопасив себя с Востока, Гитлер предполагал ,что Сталин не станет ждать падения польского режима и присоединится к нему. В связи с чем слал призывные ноты: «Напади, напади, забери!». Но Сталин не торопился забирать. Только 3 числа до Гитлера дошло, что он проиграл войну. Сталин не выступил, а Англия и Франция встали на защиту Польши. Война приобрела затяжной характер, а это значило, что Германия ее при любом раскладе не выиграет.
Когда 3 сентября за ультиматумами западных держав последовало объявление войны, Гитлер после короткого периода растерянности утешал нас, как и себя, что Англия и Франция объявили войну лишь для вида… В эти самые первые дни сентября, как мне кажется, Гитлеру едва ли было до конца ясно, что он неотвратимо развязал Вторую мировую войну.
И. Риббентроп
Но, что самоочевидно, для войны нужен повод. А если не существует повода, то надо его создать. Сразу после подписания пакта, Гитлер вплотную занялся фабрикацией провокаций на границе под кодовым названием операция «Гиммлер».
Это была целая серия разнообразных пограничных налетов, совершаемых агентами СС и СД переодетых в польскую униформу. Как правило, все это были спланированные инсценировки, но не обходилось и без импровизаций. Так например, не получив приказ, группа Оттфрида Хеллдвига напала на таможенный пункт 26 августа. Вся мякота события в том, что 25 августа Муссолини сказал Гитлеру, что не готов к таким поворотам, а Великобритания, получив из сливного котла абвера протоколы заседания Гитлера от 22 августа, спешно пырнула Польшу под горло:
— Подписывай договор, Polen!
Так что Гитлер дал отмашку. Расхлебывать инцидент пришлось Мюллеру, который пнул Хеллдвига и Мельхорна куда подальше и начал готовиться к новой, более грандиозной провокации, назначенной на 1 сентября, в 4 часа 45 минут утра…
Общее руководство делом поручили Альфреду Науйоксу, которому сам Гейдрих дал недвусмысленно понять, что провала не будет потому что провала не будет. Переодевшись поляками, агенты Науйокса с 14:00 ждали телефонного звонка с сигналом, после чего выдвинулись на место и в 20:00 открыли стрельбу в здании радиостанции Гляйвица, взяли в плен сотрудников и передали по микрофону пафосное обращение на польском языке в духе возвышенного великопольского шовинизма 15-го века.
Собственно, для немцев этот эфир (который следовал сразу за миролюбивым прогнозом погоды) вызвал шок.
«Uwaga, tu Gliwice. Radiostacja znajduje się w polskich rękach…»
До сих пор Гляйвицкая башня — самое высокое деревянное сооружение в Европе. И теперь уже действительно в «польских руках».
Бычина — бывший Питшен. Лесное хозяйство на границе Польши и Германии. Малозаметный, но довольно дерзкий инцидент с нападением на собственное лесничество, окончившееся даже жертвами произошло накануне 31 августа, когда отряд переодетых немецких солдат напал на лесников.
Мартин Аллен в своей книге о Гиммлере и его секретной деятельности пишет, что одним из немногих инцидентов на границе Бычина отличилась реальными жертвами из-за неправильно понятых приказов. Невеликое разнообразие паролей и фантазия их составителей сыграли злую шутку. Вместо «готовности» был открыт «огонь на поражение». И хотя судьба немецких лесников взволновала бы мир больше, чем краткое радиосообщение съехавших с катушек поляков, тем не менее, именно Гляйвиц стал символом начала войны. Все дело в понтах.
По материалу сайта