Предыдущие части: Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Взаимосвязь
У индиго, как уже упоминалось в главе, описывающей их признаки, есть не только положительные качества.
Их непостоянство, непоседливость и неусидчивость там, где обычный человек работает годами точно и ровно, ни на что не отвлекаясь, и точно исполняя распоряжения начальства, действительно, способна иногда развалить налаженное производство. Индиго бросают свой пост именно тогда, когда начальство начинает рассчитывать на них, как на ведущих специалистов.
Самим индиго нелишне было бы знать об этом своём качестве, которое можно считать очень крупным недостатком, заранее. И не только применительно к работе, но и к семейной жизни. А то – не развалили бы они современную цивилизацию ненароком.
Но в природе ничего случайного и ненужного не бывает. В том числе и инстинктов. А то, что мы наблюдаем у индиго – это инстинкт, какой-то новый инстинкт человека, проявившийся в процессе эволюции сапиенсов так отчётливо в последнее столетие. Не у всех, слава богу, не у всех. А то бы мы уже опять на ветках сидели. Все порознь, переругавшись.
Зачем такой инстинкт нужен, для чего он предназначен и как его использовать?
Раньше производство одного и того же изделия с неизменной технологией, и узкая специализация позволяли довести технологический процесс до максимального уровня совершенства. И технологии, и процессы соблюдались очень строго, даже жёстко.
«Делай так, как учили!» – это правило переходило не только от мастера к ученику в процессе обучения, но и сам мастер не имел права сделать что-то по-своему, даже когда становился знаменитым мастером! Ну, разве что чуть-чуть, чтобы никто не мог разглядеть, если мастерство оценщика не превышало мастерство мастера.
Это происходило, на самом деле, в течении многих поколений.
Гончаров (который написал «Обломова»), когда был в Китае в середине XIX века, описал китайских мастеров, которых он повидал, делающих вазы. Никто из них не имеет права изменить ни рецепт каолина, ни форму, ни рисунок изделия. Вазу нужно делать только так, точно так и исключительно так, как её делали раньше. Во всех мелочах и тонкостях. Как научил Учитель! В этом и заключалось понятие мастерства.
Китайские ГОСТЫ того времени были гораздо строже сталинских!
Более того: за такие изменения, ещё незадолго до визита Гончарова, мастера могли и казнить. Просто отрубить голову по приказу императора. Или китайского городового. Легко.
В итоге Гончаров отмечает, что китайские вазы делают точно такими же, как их делали две тысячи лет назад. Археологи это подтвердили.
Для нас это невообразимо и даже кошмарно, для нас, привыкших к постоянной смене вполне работоспособных, ещё новых айфонов и авто на ещё более новые, в которых пришпилена непонятная финтифлюшка, которой час назад не было. Мы привыкли к изменениям. Китай привык к постоянству и традициям. За нарушения которых могли и удушить принародно, отрубить голову или отрезать руку. Чтобы другим неповадно было что-то изменять.
Но каков китайский фарфор! Вы знаете фарфор лучше, чем китайский? Даже самая лучшая европейская чашка рядом с китайской выглядит не лучше общественного унитаза.
Они отработали мастерство и технологии за тысячи лет до совершенства. Для этого нужен был воистину китайский инстинкт терпения и повторения, основанный на подражательстве. Теперь, видимо, требуется что-то иное.
Теперь наступило время, когда готовые технологии из разных областей синтезируются в новые, дающие качественно иные результаты воздействия на мир, и совершенно иные способы производства. Поиск и сбор разного, но совершенного, достигшего предела в эволюции, для органичного объединения их в новое – вот предназначение индиго.
Непоседливость, неусидчивость, и постоянная смена деятельности в сочетании с достигаемым профессионализмом, дают возможность для синтеза новых способов в производстве и подходов в науке, синтетических дисциплин. Что такое эти синтетические дисциплины – растолкую чуть позже, а пока расскажу вкратце об аддитивных технологиях.
Это технологии, позволяющие «выращивать» металлические детали. С одной стороны, в них не используется ничего принципиально нового и неизвестного ранее. Порошковая (дисперсная) металлургия, которую уже чуть ли не сто лет применяют в разных видах. Лазерная установка, которой тоже никого не удивишь. Станок ЧПУ, управляющий движением инструмента или рабочего стола – всем известная штука. Форсунка, подающая на заготовку металлическую пыль – тот же самый, но слегка модифицированный пескоструй.
Ничего нового, если по отдельности. Но в итоге, когда всё вместе – аналог 3D-принтера для… металлических деталей любой сложности, любых размеров, с заданными внутренними качествами, с абсолютным качеством выделки, без единого изъяна, без пузырьков и каверн, трещин, неоднородности на микроуровне… Невозможное качество для таких габаритов.
Абсолютная точность без станков для обработки. Без литья и прессовки. Без проката и ковки. Без закалки и заточки. За считанные часы или минуты – мгновенно, по современным меркам металлургов.
И невероятная внешняя простота процесса. Это кажется волшебством: изделие, по ценности из-за невообразимого, практически АБСОЛЮТНОГО качества, сравнимое с ювелирным, буквально растёт на ваших глазах. Без шума и пыли, без вспышек сварки. Лишь точка прироста слегка светится.
Чтобы кому-то в голову пришла мысль, вот так объединить в одно «простое, как грабли» целое давно известные, но по своей сути совершенно разные технологии, нужен не просто определённый стиль мышление. Нужно ещё и отлично шурупить в этих технологиях, знать их «назубок». И увидеть в какой-то момент во всей полноте, как они между собой на самом деле «дружат». Не глазами увидеть, а возможно, в каком-то измерении.
Кто может быть таким изобретателем, как вы думаете?
Такие синтетические технологии – это пример эволюции не просто прогресса, а эволюции ноосферы. В которой ожидаются появление технологий, неотличимых от сказочных или волшебных, магических.
Вроде того джинна, который создавал дворцы (без джинна), или скатерти-самобранки, способной накормить от пуза чем хочешь бесплатно (без скатерти), или мгновенного знания обо всем, что нужно, без книжек и даже грамоты.
Это вполне возможно. При условии нахождения правильной взаимосвязи между совершенно разными, на привычный взгляд, явлениями и понятиями.
Обрывок мемуара
Я, наконец, оказался на берегу моря, в райском месте, которое мне запало в душу ещё вчера, когда я подумал о том, что хотел бы пожить один пару недель. Поработать, в отшельничестве благородном. Сеть подкинула мне картинку этого местечка, всего со второй попытки угадав, что именно мне понравится более всего. Она угадала даже нужный мне тон прибоя и размер гальки.
Форма скалы, с которой хорошо нырять в прибой при свете лунном, мне не очень нравилась. На енота похожа в маске. Хитрого и ненадёжного енота. Которому нельзя доверять. Но уж пусть будет такой, какая есть. Это природа, её тоже уважать надо.
Ноги гудели от длительного перехода, но мне уже надоела усталость. И через полминуты её не стало. Мои личные наноботы, стоило мне лишь ощутить недовольство мышцами ног, мгновенно привели их в порядок: удалили всю молочную кислоту, насытили ткани кислородом и глюкозой. Ощущений от пятидесятикилометрового забега по горам с прыжками через валуны (для интереса) как не бывало.
Домик, который я задумал, сейчас мне показался не столь подходящим, да и место лучше выбрать чуть в стороне от выбранного. Может быть, слегка изменилась погода или освещение, а может быть, моё настроение, но я отказался от вчерашнего проекта. И решил, что моя хижина будет двухэтажной.
Центр поворчал для приличия, голосом мисс Хадсон, примерно пятнадцать секунд, после чего замолчал и начал выращивание. Каких-то элементов здесь было мало, и ему пришлось придумывать или искать рецепт для синтеза подходящего материала. Это его проблемы, у него все данные мира, которые известны на Земле – пусть ищет.
А пока росли стены, я решил перекусить. Расчётное время роста дома, как мне было объявлено – два часа, из них тридцать минут моё вмешательство не потребуется. Самый раз промежуток, чтобы перекусить. Я заказал кусок окорока северного оленя таймырского, килограмм на пять, копчёный, графин оранжада, очищенных королевских креветок полкило, двести грамм яггершнапса, французскую булку хрустящую горячую и мороженное клубничное с банановым утренним вкусом. Как я и хотел, перед природным местным камнем, на котором можно было удобно присесть, метрах в десяти от меня, появился стол, на что ушло секунд десять, а потом, пока я подходил к нему, не торопясь и цыкая зубом в предвкушении трапезы, появилось и всё заказанное. На льняной скатерти, вышитой индейскими тотемами.
Яггершнапс потел на жаре в стеклопласте капельками холодного конденсата, булка пахла и хрустела, окорок благоухал. А вот о столовых приборах я не подумал при заказе, как и о том, что креветки должны быть поющими. И танцующими. Приборы появились через полминуты, а оживление креветок я отменил – расхотелось что-то.
Я никогда не заказываю спиртного больше положенного – могу расслабиться и увлечься. А остального люблю побольше, чтобы стол сытнее выглядел. Остатки можно птицам и зверям отдать, а можно и утилизировать. Но птиц и зверей здесь маловато, надо будет создать каких-нибудь, позабавней. Вдруг подходящими к местной экосистеме окажутся?
Завтрак был отменным. Да и как он мог быть другим? Пока я насыщался, стены с окнами и дверями на втором этаже начали перерастать в крышу. Я внёс небольшие изменения в форму чердачных окон, и Центр пригласил меня внутрь, для окончательной отделки и обстановки.
Мраморная лестница, ведущая в дом, была не совсем того оттенка, который мне захотелось теперь. Впрочем, внести в мрамор золотые блёстки в глубине и сделать его на четверть прозрачней оказалось выполнимо без её растворения. Но на это уйдёт час.
Кондиционер внутри уже работал, нагнетая в комнаты прохладный воздух. Древний такой, конца ХХ века, «Мицубиси». Раритет-антиквариат. Такой у меня в детстве в комнате висел.
Создавая и регулируя интерьер, я ушёл в воспоминания. Захотелось собрать здесь все вещи, которые мне были по-настоящему дороги, из всех периодов своей жизни. Но жизнь почему-то пошла прокручиваться не с детства, а со старости, когда я был сед, плешив и согбен. Девушки меня брезгали из-за страческих пигментных пятен на лице, и я был одинок.
Да, времечко было тогда, дико неудобное. Все передвигались на машинах, все вещи приходилось таскать, а возведение дома занимало по два дня! И для этого нужно было доставлять взятого напрокат Строителя и все нужные материалы…
А ещё раньше, в середине века, вообще были средние века. Чтобы связаться с кем-то или запросить Гуггл, нужно было каску носить с забралом. А еду выбирали в магазеях на первых этажах высоток, в которых жили!
Господи, а ещё раньше? Вообще, дикари были, как вспомню, так вздрогну. Планшеты, телефоны какие-то, батарейки, розетки по всему дому, телевизоры и орудие пытки для интеллектуала – комп с интернетом. Стационарный. С экраном и клавиатурой!
И тогда ещё деньги были в ходу. Или раньше, в юности? Какие-то бумажки и монетки, обладание которыми приносило счастье, а их добывание делало человека несчастным. Вот ведь бредятина была: нет бумажек – и помереть от голода можешь! Или от болезни.
Да, тогда и болезни были. И старость была. Нет, впрочем старость была и позже. Как-то всё смешиваться в памяти стало. Да шутка ли – уже двести лет… или двести пятьдесят с копейками? – живу, столько всего накопилось. Кстати, копейки – это машины такие были. А, нет – и деньги тоже, самые мелкие. Бесполезные.
Жить интересно, жить весело. Всегда что-то новое можно придумать. Новую птицу, например, или русалок. Сначала с пробной программой поведения и сознания, а если нормально, красиво получится – то и с настоящей. Как у всего живого. И через какое-то время этот креатив от живого и не отличается.
Да, вот жизнь была когда-то… Народу тьма, все злые и озабоченные. Правительства всякие, законы, полиция, то война, то золотуха, то понос от рязанской кильки с молоком. Не было тогда ни нанотехнологий, ни связи прямой, и Центра не было – был тупой Интернет, быдло каменного века. И боялись все и всего, до судорог и брызг изо рта при спорах: чипизации, глобализма, масонов, перенаселения, спида, астероидов, смены полюсов, наркотиков и педофилов, разорения и голода, голливудских фильмов и произвола.
Вот идиоты были-то, всё плохое старались видеть вместо хорошего. Ну, что хочешь видеть – то и получаешь. Чего боишься – то тобой и правит. Это и хвалить приходится тогда, и поддерживать.
А всё потому, что честности нам тогда не хватало. В самих себя, перед самими собой…
Развезло меня сегодня, сентиментален стал и брюзжащ. Это хорошо, это разнообразно. Завтра надо будет заняться делом, сегодня уже хорошо отдохнул. Надо разобраться со временем, кажется, я почти нащупал, как им можно управлять в этой Вселенной…
На витке спирали
Приведённый выше отрывок из моих мемуаров, которые были записаны в 21*4 г, случайно затянуло в текст. Не обращайте на него внимания.
К чему может привести дальнейшая эволюция человека в области слияния науки и техники, материи и Сознания, самопознания и изучения Вселенной? Знаете, может получится так, что наши сказки о чудесах чудесных нам, ещё при нашей жизни, покажутся корявым убожеством. Не сказки, конечно, а чудеса в них.
Боги Олимпа, как и все остальные, пойдут в курилку, нервно затягиваться дымом кадил от зависти. К нам, людям. Впрочем, боюсь, они уже на пути туда. И им теперь не до нас.
Хорошо было бы, чтобы нам самим было до себя, а не до известного места. Человек на планете остался сам с собой, а это для него непривычно. Как плыть без бревна под мышкой: можно быстро и красиво, если не боишься утонуть и не хватаешься за всякий мусор, который несёт мимо.
Уверенность, уверенность и ещё раз уверенность. Человечеству её сегодня не хватает.
Даже отпетым заживо верунам сегодня совершенно ясно: никакого дедушки с белой бородой на облаках нет: ни Иеговы, ни Санта-Клауса. Сверху может свалиться разве что Запата на своём воздушном флайборде. Ответственность за свою жизнь на богов перекладывать уже нельзя, не получается. А брать её на себя массы пока не решились. В итоге возникает вера в добрых Президентов, которые ведут вековую войну с назначенными ими на должность Князей Мира злыми Министрами. Когда-нибудь случится Армагедец, и все умрут, а Президент возьмёт в светлое будущее самых мёртвых.
Прямо как в Библии. Которую все читают до пятой строчки, а потом, ничего не поняв, принимают как пользовательское соглашение. Ибо многабукаф, и лениво. Конституцию читают так же.
Это не только в России, это так почти везде. Потребительское сознание вырождается вместе с потребителями. Но процессы, непонятные многим, всё равно идут. В последнее время всё больше и больше почти без управления сверху, и эти процессы не политические, и не идеологические – они сознательно-эволюционные, интеллектуального характера. Правительства и спецслужбы уже не могут на них повлиять: они их не понимают, внутренне не понимают. Часть населения, хотя и не очень большая, меньшая, словно собирает и концентрирует в себе тот Разум, от которого отказывается большинство.
У тех, у кого имеется, да добавится. У тех, у кого не имеется – да отнимется. Понимаете, о чём было сказано? Вот оно и происходит. С финансами тоже происходит, то же самое. Концентрация капитала. Идёт последний обмен: ум и честность на деньги. Каждому – своё. Выбирай.
Мы пришли к повторению уже когда-то пройденного, чтобы вновь пройти этот путь, только уровнем выше. Это как виток спирали, замкнувшей круг. Сейчас его видно в первую очередь в состоянии современной науки, стоящей на пороге коренных изменений.
Когда-то всё, что знал человек с научной точки зрения, можно было смело считать единой дисциплиной: природоведение. Оно включало в себя всё, от богов до камня и человека, от воды в реке до молний и звёзд. Тогда все знали всё. Не существовало специализации мысли, да и вообще специализации не существовало. Даже в продолжении рода: у примитивных племён наблюдали обрядовые танцы мужчин во время родов женщины, в которых мужчины совместно с ней «рожали ребёнка», стараясь облегчить её муки.
А женщины во время охоты мужчин «охотились» вместе с ними, не выходя из дома.
И в таких племенах не было ни патриархата, ни матриархата. Все были равны. Кроме вождя, конечно, который не считался ни мужчиной, ни женщиной, а считался богом. И потому мог безвозбранно содомировать всё племя, и этот акт, как считали дикари, приносил удачу и долголетие. Впрочем, то же самое можно наблюдать и у шимпанзе. Вождём у таких племён могла стать и женщина, и содомировать соплеменников ей приходилось уже специальным жезлом.
Это к слову о происхождении скипетров и пастырских посохов. Весёлые были тогда времена, ничего не скажешь.
Но, самое главное – тогда все были максимально образованны. Все знали ВСЁ.
По мере развития человека и общества развивалось и знание, которому пришлось делиться на части, которые росли по мере накопления данных, отдаляясь друг от друга и снова делясь на всякие дисциплины. И процесс повторялся, пока не дошёл до наших дней.
Сегодня мало быть энтомологом – специалистом по насекомым. Сегодня мало быть даже специалистом по кузнечикам определённого вида. Чтобы выглядеть солидно в свете своей узкой специализации, нужно быть как минимум, заслуженным специалистом по второй четверти задней левой ноги этого кузнечика. И не понимать специалиста по той же четверти ноги правой. А он не должен понимать вас. Иначе вас коллеги не воспримут всерьёз.
Я не шучу.
Наука сегодня дошла до предела своей раздробленности. И маятник теперь должен двинуться в обратную сторону, пока аналоги МГУ не превратились в аналоги Вавилонской башни. Никто из учёных умов не понимает уже, что творят его коллеги – разве что в самых общих чертах. Пышным цветом распускается т.н. «учёный идиотизм». Это когда новая мысль не рассматривается, а принимается или отвергается не в силу её истинности или ложности, а в силу лицеприятия или наоборот авторитета: председателя комиссии или учёного совета, которые должны рассмотреть это нечто новое. Но реально рассмотреть то, что они не могут понять, они, конечно же, не могут. И потому дело решается через благосклонность.
Но если вы оформите своё открытие или изобретение так, чтобы его мог понять даже учёный идиот – ваше творение не пройдёт. Всё, что просто и понятно, логично и практично, априори антинаучно. Истина не может быть простой, потому, что этого не может быть.
Тем не менее, наука идёт вперёд. Независимо от степени учёного идиотизма академиков. Это поразительно, но она идёт вперёд, ускоряясь, не благодаря, а вопреки сопротивлению её хозяев.
А. Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.
