РЕАЛЬНАЯ ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТЬ
Продолжение. Читать Первую часть
Таковая тоже есть, и имеет свою особенность – она НАЦИОНАЛЬНА, и даже РАСОВАЯ. Всё дело в так называемом «монгольском гене», характерном для монголоидной расы. Благодаря ему метаболизм монголоидов устроен так, что в их печени не производится некоторый фермент (алкогольдегидрогеназ), способный разом и без проблем расщепить этанол на подходящие для вывода из организма составляющие – в уксус, одним словом, они не могут водку превратить. У них большая часть спирта превращается в уксусный альдегид (ацетальдегид), который, собственно, и отравляет организм, вызывая у нас те самые похмельные мучения, которые мы ненавидим. У них же эти мучения превосходят наши многократно, никому не желаю оказаться на месте монглоида с большого перепоя! Именно поэтому северные народы спиваются по нашим меркам практически мгновенно – у них нет нашей естественной защиты от алкоголя, и нет культуры пития, присущей их более южным родичам и позволяющей нормально обращаться со спиртным – без особого вреда для них. Японцы, например, если и пьют саке (крепость - 20% максимум), то пьют его буквально напёрстками. И это у них считается КРЕПКИМ напитком! Казахи, калмыки, монголы – у них спиртное кисломолочное, с очень низкой градусностью. У китайцев – просто вино, бывает и рисовая водка – но как-то не особенно у них она приживается. Народы же Крайнего Севера, что у нас, что на Аляске, попали под водочный удар со стороны европейцев – в том числе и русских! – совершенно неподготовленнымми к нему. И купцы, и попы этим воспользовались сразу, как только увидели результат разницы в похмелье у себя и у них. Сначала – праздник для всего стойбища с БЕСПЛАТНОЙ водкой кому и сколько хочешь, а наутро – скупка за опохмелку из того же недопитого бочонка всего, что в стойбище есть ценного. Кочевники, чтобы просто не околеть, соглашались на всё. Крещение в христианство происходило так же, а попы потом в тундре и тайге имели устойчивый ясак с этих народов – церковную десятину.
Таким образом, мы видим, что причиной зависимости может быть и расовая принадлежность, связанная со своеобразным обменом веществ. Главным профилактическим действием в данном случае может быть РАЗЪЯСНЕНИЕ РАСОВЫХ особенностей этим народам и выработка для них соответствующего их метаболизму способа принятия спиртного. По типу японцев или калмыков. Если захотят, конечно – но им лучше вообще не пить. Зато им курение травки гораздо меньше портит голову и тело, чем европейцам. Видимо, здесь природа дала азиатам некий запасной способ для эмоциональной перезагрузки.
При этом не стоит путать врождённую (генетическую) зависимость с «монгольским» геном – это совершенно разные вещи! При врождённой зависимости новорожденному с первых дней жизни уже ТРЕБУЕТСЯ алкоголь или наркотики, которые буквально «впаяны» в его метаболизм и генетическими нарушениями, возникшими или в половых клетках родителей ещё до зачатия, или во время развития плода, в пренатальном периоде – мама бухала или наркоманила. У монголоидов этой потребности от рождения нет, как и у всех остальных нормальных людей. У них лишь повышенные шансы спиться при даже незначительном знакомстве со спиртным.
И ещё один момент – этот пресловутый «монгольский ген» есть не только у людей с характерным разрезом глаз или цветом кожи. Он может встретиться и у вполне «кондового» европейца или негра – знаете, от этого никто не застрахован. Тем более в наше время, когда межрасовые и межнациональные браки давно уже не редкость. А может и не встретиться даже у абсолютно этнического монгола, гены – штука загадочная.
Медицина вполне может обнаруживать этот ген-маркер ещё в детстве, а предупреждён – значит, вооружён.
СОМНИТЕЛЬНАЯ КУЛЬТУРА ПИТИЯ
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Омар Хайям.
Во многом уровень зависимости в той или иной культуре и этносе определяется самой культурой, теми традициями, которые в ней отвечают за сам приём спиртосодержащих жидкостей и за соответствующую ему обстановку. Но, наверное, нет культуры, разрешающей бухать (или выпивать культурно – кому как), но запрещающей это делать СОВМЕСТНО. Или принуждающей пить в одиночку, обособленно, самому с собой. Повсеместно бытует мнение, что пьют без собутыльника лишь конченные алкаши, а человеку здоровому от зависимости всегда нужна компания. Застолье – малое ли, большое, или просто собеседник – но обязательно! Тогда пьющий – и не алкаш вроде бы как.
Это очень интересное заблуждение, причём – мирового масштаба. Абсолютно ВСЕ культуры мира (кроме «сухих») приветствуют МАССОВОЕ потребление спиртного, и порицают индивидуальное! Это, в общем-то, понятно: выпивка почти всегда сопровождает массовые мероприятия – пиры, тризны, праздники, гулянья и так далее. Это увязывают с «народной мудростью», хотя непонятно, в чём тут мудрость? Вероятно, в архетипе такие застолья восходят как раз к тем «пьяным урожаям» обезьян – помните, в первой главе? В принципе, для обезьян это было бы достаточно объяснимо: вместе нажравшись и нахрюкавшись, не так страшно, что сожрут в пьяном виде. Стая! Пьяная! Страшная! Все хищники разбегаются на десятки километров… А пьяненькой обезьянке-одиночке и страшно, и неловко быть не такой, как все! Да и в одиночку тогда не нахрюкааться ей было: пьяных деревьев мало, и все они в общей собственности стаи, без разрешения вожака ничего не тронешь – только всем вместе! И в определённое время!
Получается, что культурная традиция не пить в одиночку восходит аж… ой, блин! Это от пяти до десяти миллионов лет назад выходит – к тем временам, когда наши предки ещё с деревьев не слезли и разумом не обладали. Инстинкт это, граждане-товарищи, самый настоящий, а не народные традиции, как нам кажется! Или традиции, рождённые и поддерживаемые инстинктом – что в прочем, ничего особо не меняет. Видимо, именно поэтому по всему земному шару все везде бухают сообща. Как самые настоящие обезьяны. Нам это кажется правильным, красивым, верным – но лишь потому, что мы к этому привыкли. И ещё потому, что нас к такому делу подталкивают СТАЙНЫЕ ИНСТИНКТЫ. А ведь мы себя людьми считаем! Не обезьянами! А поступаем как они, и когда видим их на пьяном дереве всей стаей – угораем со смеху: они так на нас похожи! Но мы ВЫШЕ их! Оказывается – ничуть.
Скорее, в этом вопросе они выше нас. Ибо такое совместное бухательство всей стаей у них гораздо более обоснованно, чем у нас. Стая снимает эмоциональный заряд, совместно и организованно «перезагружается». В строго определённый по времени года срок, перед новым сезоном. Для безопасности всех – совместно. В стае (и стаде) индивидуальность в нашем понимании отсутствует, стая – это единый, хотя и составной разум. Переходная ступень от роя к человеку. Человек современный уже не стая, он индивидуален и он – индивидуалист. Пусть социального типа – но индивидуалист. У него, как ему кажется, всегда есть возможность собственного выбора, он с негодованием отвергнет мысль о том, что он – стайное или стадное существо, движимое такими же инстинктами. Да, он часть народа и гражданин своей страны, но гражданин – СОЗНАТЕЛЬНЫЙ! И все решения принимает в силу СВОЕГО выбора… а не какого-то там обезьяньего инстинкта.
Но он не может пить один! Как и обезьяна в джунглях. Ему так же, как и ей, станет страшно и неуютно в пьяном виде без стаи – или хотя бы ещё одного собутыльника. Хотя мы давно не в джунглях и не на ветках. Но и у себя дома, перепив или немного выпив, мы однозначно утрачиваем адекватность, и чувство опасности теряем, и координация движений страдает – то есть мы находимся в большей опасности, чем обычно. Даже если дома нет ремонта. Разумно предположить, что если за нами будет присматривать ТРЕЗВЫЙ наш товарищ – опасность эта меньше. Только вот почему нам так охота, чтобы этот товарищ, или товарищи (подруги, гости) были пьяны так же, как и мы сами? Ведь в таком случае опасность и выживательность группы и отдельного лица в ней не повышается, а понижается пропорционально количеству совместно потреблённого напитка! Это совершенно неразумно, но – заложено в инстинктах почти у всех людей. Мы не думаем, почему мы не хотим пить в одиночку, нам просто нравится пить с кем-то.
Но что ещё происходит с пьющими при совместном распитии хмельного? И чем оно так сильно отличается от уединённо-индивидуального, которое считают уделом алкашей? А происходят очень нехорошие, хотя и вполне ожидаемые и известные нам вещи. Первое – в компании выпивается больше, чем в одиночку. И чем больше застольный коллектив, тем больше вливается в каждого спиртного. Замечали? Тосты идут один за другим, тем чаще, чем больше народа. Мало того: каждый среди столующихся начинает следить за тем, чтобы его не обделили… или не оказаться обделённым. Просыпается пьяная жадность – и не к закуске, а к питию. Хотя его зачастую – хоть залейся, а гостям всё мнится, что им не хватит. Как и хозяевам. Ну, о том, что в пьяной толпе личный разум растворяется, и говорить не стоит. При этом «раскрываются души» всех, совместно пьющих – и ладно, если на душе у всех легко и радостно. А если все переполнены проблемами, да ещё и эмоции не те? Все начинают «сливать» свои эмоции и проблемы на окружающих – представьте себе, что там творится? Это даже не мусорная куча, это страшнее. Никто при этом не избавляется от своих «болячек» на самом деле – но вот чужие цепляет только так.
Даже если вместе пьёт не толпа, а двое-трое – и это ненамного лучше. А иногда и хуже. «Пошли дурака за бутылкой, он одну и принесёт» - знакомая хохма? Действительно, пьёшь в компании – расход спиртного всегда значительно превышает планируемый! Пьяные посиделки небольшого масштаба никогда не заканчиваются по расписанию, в намеченное в трезвом виде время. Проблем в такой компании меньше в целом, чем в большой – но они настолько остры! Они ещё больше укореняются в собеседниках! И на следующий день каждый из снимавших стресс и делившийся накипевшим получает бонус к похмелью – новые проблемы. Самое же худшее, что здесь происходит – видимость, что «хорошо, душевно посидели!». «Сняли стресс!». То есть – якобы стряхнули эмоции, накопившиеся за какой-то период. Но тогда объясните себе – а откуда берётся при этом желание ПОВТОРИТЬ мероприятие через какое-то время? И почему оно начинает повторяться, как правило, всё чаще и чаще? Незаметно для самих сабантуйщиков возникает именно та самая зависимость – но здесь даже не разберёшь, от спиртного эта зависимость иди от «друзей», всё сливается воедино: Вова, пузырь, кайф, похмелье, общение, и в итоге… общие проблемы! Половина которых – не твои. И которые не решаются.
Возможно, вы видели бездомных – бомжей, которые живут в подвалах и временами сидят на лавочках вашей улицы, вместе что-то распивая. Они общаются между собой – делятся проблемами. Но их проблемы нерешаемы. А если бы они ими не делились в пьяном виде, а решали или действительно, обсуждали, как решить, в трезвом? Думаю, они смогли бы их решить. И действительно найти решение, а не усугубление проблем. Думаете, добропорядочный семьянин, с высокооплачиваемой айтишной работой, и его компания друзей и знакомых, время от времени собирающиеся попить пивка и поговорить о наболевшем в баре или на богатой даче – думаете, они чем-то отличаются от бомжей на лавочках? У них НЕТ принципиального различия! Делиться в пьяном виде проблемами – значит, увеличивать их количество и двигаться в направлении подвала. Проблемы решаются в трезвом виде. Если вы хотите решить совместно с кем-то нечто, что не можете решить самостоятельно – предпринимайте мозговой штурм. Но это – трезвое занятие! Выпить с кем-то, чтобы снять стресс… стряхнуть прилипшие эмоции – допустимо, а иногда и желательно разве что с самым близким вам человеком и, желательно, дома или только тет-а-тет – чтобы вообще посторонних рядом не было. Бар, кафе, ресторан – боже упаси! Палатка в диком месте – вот самый лучший вариант.
УМНЫЕ ЛЮДИ ПЬЮТ В ОДИНОЧКУ
Что же те, кто пьют в одиночку – «алкаши» по общему разумению? И почему они пьют одни? Здесь тоже требуется рассмотреть вопрос повнимательней. Начнём с кондовых, реальных алкоголиков, закрывающихся дома на три замка и бухающих на пару с телевизором или фотографией бабушки. Вы думаете, они сразу так пить начали? Вот так вот сразу, с первой рюмки в жизни начали ныкаться и шхериться, чтобы водкой ни с кем не делиться? От жадности у них это? Из любви к пьянству? Как раз наоборот.
Прежде чем начать пить в одинокую, они выпили в компаниях столько, что можно три «Титаника» затопить и ещё место останется для проведения парусной регаты. Именно там, в ОБЩИХ застольях они и стали по-настоящему зависимыми! Но круг собутыльников постоянно сужался, пока не сошёл в точку. Между прочим, даже сильно пьющие иногда делают весьма немаленькие перерывы на абсолютную трезвость. И когда эти перерывы заканчиваются – новый запой не начинается с чоканья с зеркалом! А опять же – с компании. Но через какое-то время «алкаш» вдруг отсекается от собутыльников и уходит в затворничество. Даже если у него слабовато с финансами, а у «товарищей» с ними всё в порядке, и они не жадничают. Не правда ли, странно для того, кому выпивка дороже жизни? Неразумно… нелогично… странно как-то! Алкогольный маразм?
Наоборот. Этот человек понял - на собственном опыте! – что пьянка в компании и даже с единственным другом его убьёт. И убивает. Что, если не пресечь такое общение и не взять ситуацию в СОБСТВЕННЫЕ руки – конец. Его убьёт не водка, не друг. И не он сам. Его убьёт ЗАВИСИМОСТЬ ОТ СОВМЕСТНОГО РАСПИТИЯ. Один из двоих понимает в какой-то момент: всё, хватит, стоп! Попил – завязываю! А второй – «давай накатим, похмелимся!» Или ещё что-то в этом духе. На следующий день – наоборот. А потом «поправление здоровья» превращается уже в привычный образ жизни. Неправильно организованное похмелье переходит в длительный запой – аксиома зависимых. В таком запое может пролететь месяц, а пьющим будет казаться – три дня. Оба они друг друга держат в том состоянии, из которого уже давно хотят вылезти… да не выходит! Самый УМНЫЙ в таком «коллективе» в конце концов идёт не за «Клинским», а подальше. Чтобы купить себе сколько ОН САМ считает нужным и понемногу похмеляться, выходя из запоя – постепенно или резко, или как решит, но САМ. Со временем приходит понимание – пить лучше одному. Запои будут короче, проблем меньше, а выйти из них – легче. И это в условиях той зависимости, которая дошла у человека уже до критического уровня – единственно верное решение. Именно так многие из них вернулись к нормальной, полноценной жизни – кто самостоятельно (снимаю шляпу!), кто с помощью врачей (а это уже плохо…). По крайней мере, когда человек, даже неправильно живя, отделяется от неправильно живущего коллектива – у него больше шансов снова жить правильно. Ведь на его решение КАК жить и что делать уже никто не влияет.
Как ни странно, но в одиночку пьют не только «конченные алкаши». Так же пьют и те, кто никогда не сопьётся. Тот же, упомянутый мною Черчилль, не любил застолий – свой коньяк он потягивал целый день понемногу, самостоятельно. У многих по настоящему достойных людей дома всегда что-то стоит, и они нет-нет да приложатся… хоть бы и ночью – но одни, сами по себе («Врачи рекомендуют! Для дома, для семьи!» (С) – Бр. Рука). Никому не предлагая чокаться и не заставляя принимать спиртное тогда, когда находящийся рядом не ощущает в этом потребности. Черчилли кушают коньячок по рюмочке каждые полчаса, другие достойные люди – раз в полгода. У каждого своя норма, порой с разрывом в бесконечность. Но их объединяет одно: они не навязывают окружающим своих потребностей, и, что ещё более для них важно – не позволяют окружающим навязать себе чужих. Они НЕ В СТАЕ. Именно поэтому они, как правило – вожди. В хорошем смысле этого слова. Лидеры.
Но ведь такие люди и на праздниках тосты поднимают – со всеми! Казалось – хотя бы тут они КАК ВСЕ! Нет. Поверьте – и тут они другие. У них устойчивость к спиртному такова, что стакан водки для них по сравнению со среднестайным заурядом (нормальным человеком) – что стакан кефира. Да и не пьют они на самом деле со всеми. Они не вливаются в толпу, в стаю. Они всегда ВНЕ. Даже захмелев в каком-то массовом мероприятии, такой человек не будет поддаваться общим порывам: «всем наливают – и мне наливай! Все побежали – и я побежал!». Эти даже на общегородском пиру вместе со всеми пьют на особицу. Просто мы этого не замечаем. Ибо вообразить себе такого не можем!
Что и кто может сделать что-то с изменением этой, в общем-то, порочной на самом деле, традиции – пить всегда в компании? Мы сами – само собой. Но и государство здесь способно добавить мощнейший импульс к перелому этого миллионолетнего предрассудка. У нас уже научились лихо подхватывать под белы рученьки и штрафовать пьющих на улицах и в общественных местах. Весьма неплохо – теперь с пивом или чем покрепче никто не шатается, не бродит. И на детских площадках не бухают! Можно немного усилить эту политику: поднять штраф за СОВМЕСТНОЕ распитие в общественных местах. Чем больше пьющих в компашке – тем больше с каждого носа. Пропорционально. Наложить ограничения на количество выпивающих совместно в барах-кафе-ресторанах. И дербанить административно пьяные сборища (более 1 человека) на квартирах, даже если порядок не нарушают. В общем, чтобы кодлами глушить было хотя бы невыгодно, а ещё лучше – позорно. Под лозунгом «Долой пивные путчи!». Всё сразу, конечно – это жёстко, очень. Но потихоньку можно начать хотя бы с первого пункта. Массовые застолья, само собой, ещё очень долго будут в ходу – но они в жизни людей случаются не столь часто, да и регламентировать их можно. Сам же человек, если не хочет стать зависимым, пусть пьёт со всеми, но один.
А. Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.
