Продолжение. Начало - здесь.
За 200 лет до ликбеза и культпросвета
Сломав сопротивление домостроевцев таким образом, он начал сам атаковать старый уклад жизни, теперь уже законодательно, с 1700 г. Первым и главным объектом его атак стали монашество и церковь. В первую очередь – на экономическом фронте.
К тому времени церковь в России была, пожалуй, самым крупным землевладельцем-латифундистом, а заодно – и рабовладельческой организацией. Ибо положение крепостных в то время мало чем отличалось от положения рабов. Крестьяне, прикреплённые к церковным землям, были не только рабы божии, но и рабы жреческие. То есть поповские.
Церкви и монастыри играли главные роли в тогдашнем сельском хозяйстве.
«В 1701 году управление монастырскими и церковными вотчинами было изъято из рук духовных властей и передано в руки светских чиновников Монастырского приказа» (Пушкарёв). А монастыри, лишённые своих полей и рабов, начало кормить государство. Пётр выдавал им столько «дачи» на пропитание, чтобы монахи могли вести лишь по-настоящему монашескую жизнь. В итоге из монастырей в разные стороны побежали послушники, как разбегаются тараканы из избы, в которой хозяин навел чистоту, и больше не пожируешь.
Монахов и монахинь переписали, повсеместно инвентаризировали всё монастырское и церковное имущество. Мужчин моложе 30 лет постригать без царского разрешения было запрещено строжайше, и теперь молиться вместо работ на государство могли лишь отставные солдаты, старики и инвалиды.
Оставались ещё кое-какие монастырские и церковные производства. Но и там церковь уже не могла поживиться: все её доходы учитывались государством и употребляться они могли исключительно на благотворительность. Как и должно было быть.
Несмотря на царский, а позднее – императорский, титул Петра, который вводит в заблуждение даже многих маститых историков, его, как личность и как государственного деятеля крайне сложно и трудно рассматривать в этой монаршей роли. Он ей никак не соответствует, особенно применительно к тому периода абсолютизма в Европе, и образам его западных коллег.
Если честно, даже большинство партийных руководителей советской эпохи, временами вышедших из абсолютно пролетарской, или крестьянской среды, рядом с этим монархом смотрятся как изнеженные господа рядом с настоящим героем. О царях Романовых, бывших после Петра, и говорить не приходится.
Пётр даёт нам своим, личным примером – подчёркиваю, ЛИЧНЫМ! – образец совершенного человека будущего. Будущего не только для того времени - а даже для нашего, сегодняшнего. Он - Человек, для которого главным приоритетом в жизни является не власть или богатство для себя, а процветание и изобилие всего общества. Власть и казна – лишь необходимые ему инструменты для достижения целей, но никак не самоцель.
Как становиться знатным при Петре и что под знатностью понимал царь, подданные узнали в точности 26 февраля 1714 года. Тогда вышел его указ, категорически запрещавший производство в офицеры дворян и вообще кого угодно, кто не служил солдатом в гвардейском полку и «с фундаменту солдатского дела не знают».
Простой крепостной мужик, взятый в рекруты, ставился этим указом в один ряд с древними боярскими родами, с его господами – аристократами. Были бы отвага и ум, да дисциплина и верность Отчизне – тогда и знатность появится!
А для самих дворян, которыми при Петре становились даже совсем не знатные люди, была введена не только воинская, но и учебная повинность. Учиться, учиться и учиться! Но не коммунизму, как это потребуется лишь через двести лет, а морскому, военному, рудному и заводскому делу, так необходимым молодому древнему государству – России. Для этого создавались школы, училища – военные и гражданские, был составлен проект Академии Наук в Санкт-Петербурге.
Начали печататься массовыми тиражами книги светского содержания для населения. В первую очередь – учебники, азбуки. А так же календари, исторические сочинения и политические трактаты. Появилась первая российская газета. Для этого под личным руководством Петра и по его эскизам был создан специальный, «гражданский» - то есть, упрощённый, по сравнению со старославянским, шрифт, более похожий на наш современный, чем витиеватая ижица святых писаний.
«Пётр сам принимал деятельное участие в подготовке книг к печати, исправлял переводы, правил корректуру, давал технические указания» (Пушкарёв).
Кроме всего прочего, царь был ещё и профессиональным верстальщиком, и корректором, и редактором и переводчиком!
Дворянскую молодёжь гнали в Европу сотнями и тысячами на учёбу. Стране нужны были свои, а не заграничные специалисты, и они появлялись. Пётр придавал такое значение массовому образованию дворян, что в том же указе запрещалось жениться дворянским недорослям мужского пола, пока не выучатся геометрии, математике и грамоте. Те, кто правит страной, должны быть грамотны!
Многие боярские рода тогда не выдержали реальной конкуренции с дворянами, бывшими мужиками, и бесследно растворились в тумане истории.
Дело дороже семьи
Несколько погодя, в 1722, выпущенный Петром знаменитый «табель о рангах», добил боярство уже и в области сугубо мирной, гражданской. При назначение на государственные должности в любой сфере управления теперь нельзя было уповать на родовитость – хоть от самого Рюрика происходи, а сначала докажи, что достоин! Предъяви сначала реальные заслуги, подвиги и образованность, а потом уже и претендуй.
Для приложения сил новой, образованной знати, и просто умных мастеровых людей в России Пётр развернул самую настоящую индустриализацию: при нём было построено 233 значительных фабрик, верфей и заводов (Ключевский), в самых разных областях промышленности: от табачной до тяжёлой оборонной.
Всё это делалось, в первую очередь, для задач по укреплению обороноспособности страны: Россия должна была иметь свои корабли, свои паруса, свои пушки, своё сукно для мундиров и олово для пуговиц. Не говоря уж обо всём остальном, высокотехнологичном (по тем временам) ассортименте самой разной продукции.
Такое отношение к самой стране и к её знати показательно. Поэтому неудивительно, если помнить обо всех этих нюансах, и отношение Петра к вопросу престолонаследия. Он отменил (1722г.) традицию обязательной передачи власти исключительно прямым собственным потомкам, введя право произвольного назначения наследника. Сын его, Алексей, не одобрявший реформ отца и мечтавший вернуть Россию в патриархат боярского домостроя, был предан отцом суду за измену государству, которая действительно имела место, и приговорён к смертной казни (1718г.). Умер от пыток в Петропавловской крепости.
Жестоко? Да, если дело касается семьи или личных отношений. Но, если учитывать статус подсудимого – прямой наследник престола! - и тогдашние законы, становится ясно: Пётр ставил государственные цели выше своих личных и семейных. Это снова был топор в руках, снова была казнь, и снова – принятие ответственности за всеобщее дело на уровне самурая.
Судьба смилостивилась в этот раз над отцом: сын умер сам, раньше казни.
Беспощаден Пётр был и к коррупции, если заворовавшийся забывал об интересах государства. Даже князья и губернаторы, пойманные им на казнокрадстве, не сносили голов.
Для «ублажения души» Пётр, похоже, знал лишь одно средство: труд, труд, и ещё раз труд. Неважно, какой: умственный, физический, военный или мирный – труд всегда и везде сопутствовал царю, с детства. Руки и голова должны быть заняты, безделье – это наказание. Но, самое главное – труд должен быть осознанным, и ничто из сделанного, ни в большом, ни в малом, не должно быть сделано бесцельно или зря. Каждое твоё действие, человек, должно вести к твоей конечной цели: всеобщему Счастью. Даже если это действие жестоко донельзя – окончательная польза от него должна многократно превысить вред.
Построить рай и… умереть
Град Петра – Питербурх, который сам император называл не иначе, как «парадиз» (то есть – рай (нем.)), во времена петровские был каким угодно городом, но только не городом для отдыха и наслаждения. Он и сейчас-то сурово выглядит, а в то время – постоянная большая стройка на болоте, с массой проблем, требующих немедленного решения и неусыпного внимания. А Пётр там был – главный инженер, и начальник участка, и проектировщик, и архитектор, и менеджер проекта. Нормальному человеку – с ума сойти и уволиться, сбежать, а Петру – Парадиз!
Гениальность – это, по одному из определений, ненормально высокая трудоспособность. Вкупе с высочайшим интеллектом и даром непревзойдённого организатора. Можно сказать, что Пётр Романов превзошёл в своей жизни ВСЕХ остальных известных исторических гениев. Такого охвата наук и ремёсел, такой успешности там, где она принципиально невозможна, такого точного расчёта и предвидения событий ни до него, ни после, не было. И делалось всё не для себя, не для своих детей, не для жены любимой – для ВСЕХ. Для всей страны. Наперекор этой самой стране и её народу.
Один человек изменил НЕУЗНАВАЕМО за свою жизнь самое большое государство в мире. И всё-таки он это делал для себя: потому, что не мог иначе. Он ощущал ту ответственность и перед Россией, и перед потомками, и перед собой, что легла на его богатырские плечи исторически, такой коридор возможностей выпадает раз в тысячу лет – и Пётр уже в детстве явно видел, что этот коридор стремительно закрывается. Но он успел.
Что ему помогало, что им двигало, что заставляло его, может быть, так жить и бороться?
Высочайшая ответственность за всё, что делаешь – главным образом, перед самим собой. Отвернуться от картины казней, проводимых по твоему приказу, пусть даже необходимому, или самому принять в них участие, взяв в руки топор? Твой приказ – так почему руки в крови твоих подданных, некоторые из которых вчера воевали вместе с тобой, должны быть у кого угодно, но не у тебя лично?
Обезглавливание стрельцов лично Петром – это не зверство и не кровожадность. Это его принятие ответственности за своё решение.
Это благородство уровня, непонятного обычному человеку. И потому воспринимаемого им с ужасом и отвращением. Этот эпизод понять во всей полноте, наверное, сможет лишь японский самурай.
После этой поворотной даты – 1698 г., Россия пошла уже совсем другим путём, становясь воистину империей, не имеющей примеров в мире: ни в потенциале развития, ни в скорости прогресса. Выход из более чем полутысячелетней изоляции от внешнего мира и мгновенное, даже не по историческим меркам, а по масштабам жизни одного человека вхождение в первую пятёрку самых развитых стран того времени, до сих пор не имеет аналогов. Разве что – знаменитый сталинский десятилетний рывок в будущее и социалистические преобразования в СССР.
Многие любят припоминать Петру его "ошибки", жестокости и разнузданность хмельного поведения. Последнее, впрочем, стоит оставить на совести сочинителей дневников и писем того времени, державших зуб на царя, и наших более современных писателей-романистов, собиравших жареные факты где угодно и стряпавших из них свои псевдоисторические оливье. И у первых, и у вторых, пользовавшихся благами свободы мнения и независимой гражданской печати и публицистики - что, собственно, было введено именно Петром! - прослеживается откровенная ностальгия по боярско-домостроевским, стрельцовским временам. Когда выражать письменно своё мнение могли только летописцы под диктовку или царя, или патриарха. А за писание на бересте любого слова этих, ностальгирующих, могли и на плаху, и на костёр отправить, не разбираясь, что они там написали: народец-то был сплошь неграмотен.
Что эти, припоминающие, сами сделали для Родины? Впрочем, за прошедшие 300 лет кто что ни сделай, за редким исключением – а на фоне петровских деяний это всё равно будет мелко. Нет таких людей, кто смог бы в одиночку столько вытащить. Но не лучше ли к концу моего повествования о царе-плотнике, монархе-гении, настоящего гостя из будущего, вспомнить о конце его жизненного пути, когда он покинул этот мир, не успев довести до настоящего ума и блеска всё, начатое им?
Поздней осенью 1724 года близ Петербурга перевернулся бот с солдатами. В ледяной воде, в которой мышцы мгновенно сводит судорогами, в суконном тяжёлом обмундировании, солдаты начали тонуть. Те из них, кто сумел уцепиться за перевёрнутый бот, на глазах теряли силы в свинцовых балтийских волнах.
Пётр, присутствовавший там, на месте ожидаемой высадки, не раздумывая, бросился в ледяную воду. Он вплавь вытащил всех, толкая перевёрнутый бот к берегу.
Точно так же, не думая, он когда-то шёл в бой первым, прикрывая широкой спиной настоящих друзей – тех, кто шёл за ним. В Полтавском сражении под ним убило лошадь, а пуля пробила шляпу. Тогда, перед лицом неприятеля, судьба его пощадила. Как щадила и раньше, с самого детства, когда бояре охотились за его головой – ещё трёхлетнего мальчика.
В этот раз, на своём берегу, не имея перед собой никаких вражьих сил, кроме стихийных, и как всегда, не задумываясь – сделав то, что подсказало сердце, Пётр выжал одежду и отправился дальше. Но стихия в этот раз оказалась сильнее его богатырского здоровья. Он простыл.
Болезнь длилась три месяца. Положение не могли спасти никакие, самые опытные врачи. Состояние ухудшалось с каждым днём, могучий организм отказывал.
27 января 1725 года Пётр потребовал бумагу и перо, чтобы писать завещание. Но перо выпало из рук, когда он внезапно потерял сознание, и всё, что осталось на бумаге – два слова: «Отдайте всё…».
Не приходя в сознание, на следующий день, 28 января, Пётр Алексеевич Романов, известный всему миру больше как Пётр Первый, скончался в возрасте 52 лет.
Вместе с его жизнью закончилась самая удивительная и героическая эпоха России, подобной которой стране пришлось дожидаться ещё 200 лет.
Я часто задумываюсь: а в каком мире, в какой стране мы жили бы сегодня, не будь Петра тогда?
И как могли бы мы жить, возьмись наши предки и мы в точности исполнять его недописанное завещание из двух слов: "Отдайте всё Родине!" ?
Так, как он без остатка отдал ей всю свою жизнь.
А. Степанов
Читайте также:
СТЕПАНОВ. ХЕРСОНЕС: ПРОЕКТ ВОЗРОЖДЕНИЯ
