1. Прогноз погоды - Weather forecast
С мутного неба прыснуло кислой моросью, наискось, словно кто-то лениво махнул кадилом с высоты. Костёр возмущённо зашипел, огрызнувшись зеленовато-синими всполохами, и успокоился через полминуты, опять выпустив нормальное, красновато-оранжевое пламя.
- За дровами надо сходить, - сказал Ян. - Кончаются. Ночь впереди.
- Я ходила уже, - отозвалась Лесли. - Самому лениво?
Он помолчал, глядя в пламя. Выходить из тёплого круга света не хотелось, здесь, у огня, было чертовски уютно. Но она права, она уже ходила. Тем более - надо на всю ночь, а это не охапка хвороста, это пара хороших валежин. На ночь их лучше уложить нодьёй, пусть себе тлеют потихоньку.
- Ну, что, боишься, Молчун? - Спросила она.
Ни черта он не боится - Лесли знала его, как облупленного, с детства. У него просто настроение такое. Ленивое и задумчивое. В котором он может просидеть до полной темноты, до которой оставалось не более получаса. А потом придётся идти за дровами уже вдвоём: кто-то ведь должен подсвечивать?
Но если его вот так потормошить, поподкалывать - встанет и пойдёт, как миленький.
Встал, пошёл. Никуда не делся - растворился за голыми мокрыми кустами.
Интересно, сколько ещё продлится эта вечная осень? Пока они жили в Захарьевском Убежище, её не особенно угнетало отсутствие солнца, слякоть и промозглая погода днём и ночью. Всё это оставалось там, за стенами входа-тамбура, где-то в десяти метрах наверху. А в их мирке, рассчитанном на пятьдесят человек, всегда было тепло, светло и сухо. В оранжерее даже птицы пели, клубника созревала, травка зеленела. Улитки ползали, смешные такие, огромные, виноград был - боже, как было хорошо! Но всему хорошему приходит конец - и, снова вспомнив события последних двух недель, Лесли погрустнела.
- Ян! - крикнула она в лес. Он точно слышал её, до неё доносились его шаги метрах в тридцати-пятидесяти, но он не отозвался. "Чёрт угрюмый" - подумала она и подбросила веточку в огонь. Веточка зашипела, выпуская паром пропитавшую её воду, а потом начала обугливаться и потрескивать.
Трудно жить на Земле тем, кто на ней жить остался. Если честно, Убежище их тяготило всегда - с того первого дня, как они окончательно в него переселились. Оказалось - не окончательно. Оказалось - бывает и хуже. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить детство, эти роскошные пляжи Кипра, залитые нестерпимо ярким солнцем, жара, загар, плеск моря... Синее-синее небо, белый песок с попадающимися в нём ракушками, пальмы в отдалении... Нет, пальмы были не на Кипре - а вот где? На Мальдивах? Наверное. Теперь такого уже не будет. Теперь будет вот это: вечные тучи, хмарь, морось ледяная, ожидание писка анализатора, чтобы не попасть под что-то ядовитое или радиоактивное. А расслабиться можно только в Убежищах, но и там - вечно не так. Казарменное положение, сон по расписанию, норма потребления, минимум общения и выпивка раз в год.
Им ещё повезло. Они хотя бы выжили. Всей семьёй. Всё-таки отец - губернатор. И у Яна отец - помощник её отца. Десять лет назад им было по восемь лет, когда Катастрофа заставила их всех уйти под землю. Но им хватило места и под землёй, а вот остальным - нет. Да и зачем там нужны были эти, остальные? Быдло - так их мама называла. Люди ни о чём и ни к чему, население убогое, которое всегда требовало одного: дай, дай, дай... Из-за них Катастрофа и началась. Всем нужен свет, всем нужны стиральные машинки, квартиры, машины, никто не хочет работать... Хотя работать было незачем, но это так говорилось.
В общем, из-за неуёмной жадности населенцев планеты на планете испортился климат. Они выпили всю воду, загадили всю атмосферу, завалили отбросами землю. Где-то далеко-далеко от Захарьевска, когда она была ещё совсем маленькой, начали расти пустыни, и толпы голодных мигрантов двинулись на земли, где ещё можно было жить. И начались войны. Нет, это были совсем не те войны, что шли ещё до её рождения - когда войнами управляли правительства, и войны служили совсем для других целей: чтобы люди жили хорошо, чтобы работала оборонка, которая приносила доход лучшим из людей, и чтобы в невоюющих странах населенцы поддерживали Президентов и слушались их.
Нет, начались совсем другие войны, неуправляемые правительствами. Войны из-за голода. Папа говорил, что нужно было сразу же уничтожать всё население этих территорий, но в Правительствах сидели люди, которые не решались это сделать. И благодаря войнам, которыми теперь никто не управлял, всё стало ещё хуже. Где-то начали гореть нефтяные месторождения, и никто их не тушил. Где-то заложили атомную мину под вулкан, и случилось суперизвержение. Где-то взорвали сразу несколько атомных станций, выпустили в океан прорву химической отравы, и океан почти умер.
Климат начал меняться ещё быстрее, летом мог ударить мороз, а зимы оказывались без снега. И природа начала умирать - даже на суше, даже далеко от океанов, даже там, где не было этих страшных, неуправляемых войн. И люди забыли, что такое урожай. И кончились запасы для населенцев, даже стратегические. А с границ уже накатывали орды мигрантов, уверенных, что здесь они выживут.
Но война уже была и здесь. Начались погромы и мародёрство, полиция и нацгвардия убивали населенцев, как могли - Лесли помнила улицы, на которых через каждые несколько шагов лежали трупы. Они ехали, покидая этот кошмар, и система вентиляции салона машины не могла отфильтровать сладковатый, удушливый запах, окутавший теперь родной город.
Ей было интересно тогда. А вдруг из-за угла дома, из-за поворота выскочит кто-то живой и начнёт в них стрелять? Машина выдержит или нет? И что будет делать папа?
Стрельба действительно случилась один раз - стреляли из гранатомёта с балкона девятиэтажки на главном проспекте, но попали не в них, а в машину с гвардейцами, в тентованный грузовик, который шёл впереди их небольшого кортежа, проезжая прямо по лежащим телам. Выжившие после взрыва гвардейцы, выскочив из пылающего кузова, открыли шквальный огонь по тому балкону и дому. Несколько выстрелов из "Шестопала" в основание девятиэтажки превратили её в груду обломков. И теперь можно было ехать дальше.
Это был, наверное, один из последних солнечных дней на Земле - а потом солнце вообще перестало выглядывать из-за туч. Наверное, навсегда - так казалось ей. И сейчас так же кажется...
Лесли подпрыгнула, когда рядом с ней упали на землю два тяжеленных бревна.
- Вот. - Сказал Ян. - На ночь хватит. Эти не совсем сгнили.
- Интересно, мы живые деревья найдём в лесу? - спросила его Лесли.
- Откуда я знаю? Я же не пророк. - Усмехнулся он.
- Зверья не видел?
- Откуда оно там? - хмыкнул Ян. - Там давно уже никого, лес теперь стерилен, ядовит и безопасен.
- Разве что лесиной зашибёт. - Сказала Лесли. - А так - действительно, теперь везде безопасно. Жаль, что мы до посёлка не дотянули. Ночевать в палатке бы не пришлось.
- Зато приключение. Завтра под крышей переночуем, не переживай.
Он, насупившись, принялся устраивать нодью на новом месте, подперев брёвна-валежины камнями, и устраивая над ними навес из подходящих палок и несгораемой фольги, изъятой из рюкзака. А Лесли снова задумалась. Теперь уже о том, как они будут преодолевать остаток этого нелёгкого пути до Сколкова. Сколько им ещё топать? Три дня? Неделю? Чёрт бы унёс этот магнитный всплеск, спаливший мотор джипа - да что поделаешь. Магнитные полюса, решив объединиться с мировым злом этой Катастрофы, то и дело привносят свой вклад в уничтожение выживших тогда и укрывшихся в Убежищах людей. Из-за предыдущего магнитного скачка сгорела вся проводка в Захарьевском, теперь вот из-за этого - мотор машины. И ещё сто километров им придётся идти пешком. По дикой, безжизненной местности, по растрескавшимся и просевшим дорогам, по лужам и грязи.
Никого в Центральной России. Ни людей, ни собак. Возможно, где-то выжили крысы, может быть, под землёй дремлют куколки насекомых. Но уже несколько лет, как животных и птиц, рыб встретить на Земле невозможно. Тишина и запустение. Гниющие леса, кислотные дожди, шум ветра в мокрых проводах и тучи. И температура вечной осени - плюс пять-семь выше нуля, не больше и не меньше, уже который год.
Людей становится всё меньше. От Захарьевской Общины в пятьдесят человек они с Яном остались вдвоём, всего лишь. Им повезло, что именно у них оказались ключи от оружейки, когда накрылись генераторы из-за скачка: иначе в живых остался кто-нибудь другой. Ресурсов Убежища, когда в нём нет энергии, на всех не хватит - это знали точно все его обитатели. И потому - простите, дорогие, но выживает в природе сильнейший, или тот, кому везёт больше.
Если хочешь выжить - значение того факта, что человек напротив - твой отец, или друг, или старый знакомый, сходит на нет. Как для тебя по отношению к нему, так и для него по отношению к тебе. Как хорошо, что она и Ян понимают друг друга! Как хорошо, что никто не ожидал того, что сгорят генераторы - никто, кроме неё и Яна. Она точно ждала чего-то подобного, как говорила когда-то мама, у неё - прекрасная интуиция. И эта интуиция не подвела.
Оружейка со всем её арсеналом перестала быть нужна сразу после того, как была уничтожена доставившая их в Убежище охрана из гвардейцев, а потом никакое оружие было уже ни к чему. Люди наверху просто не знали, что находится за облупленными железными дверями старого распределительного телефонного узла, и за тот год, что они ещё вымирали, никто ни разу не попытался подойти к этой двери, никто из населенцев даже не заинтересовался. А потом оружейку закрыли, а колючи отец бросил в ящик своего стола в кабинете. И они там пролежали, забытые всеми, пока она, Лесли, не почувствовала полтора месяца назад: они ей нужны.
В общем, так они и выжили: она и Ян оказались во всеоружии, когда погас свет. А остальные - нет. И теперь они идут в Сколково, где есть даже подземное футбольное поле - и там их ждут. В Сколково генераторы другого типа, которые не сгорают от магнитных перекосов. В Сколково есть огромный подземный бассейн и солярий. В Сколково нужны молодые и активные сотрудники - и там проживает аж три тысячи человек разом! Это какой же огромный город ждёт их!
Там даже зоопарк есть небольшой, и генетический банк. Когда Катастрофа закончится, они будут заселять Землю всякой живностью снова. Скорее бы это случилось!
И скорее бы туда дойти!
2. Дым - Smoke
Секс этой ночью был необычен по ощущениям. Первый раз в жизни Лесли занималась любовью не в стерильных условиях Убежища, на привычной кровати, в безопасности и в каменных стенах, а вот так: на холодке, в спальнике, за тонкой, хлопающей под порывами ветра тканью палатки. Там, вовне, слабо светилась нодья, попахивало дымком, ветер шумел в голых ветвях мёртвого леса, и время от времени с неба сыпались заряды мороси, шурша по крыше их несерьёзного укрытия.
Ей всё время казалось, что кто-то есть рядом, кто-то наблюдает за ней и Яном, как они... главным образом, она - всё проделывают, кто-то завидует, как ей хорошо, кто-то ещё тянется к ней. И всё это, на грани между реальными ощущениями и фантазиями, возбуждало её, как никогда.
Проснувшись и глядя на свет вечной хмари сквозь стенку палатки, она думала, что же её так завело ночью. Инстинкты, скорее всего. Это инстинктивное, древнее животное осознание того, что за неё, как за имеющую немалую в глазах любого самца, женщину, кто-то готов вступить в схватку с её самцом, чтобы она, в конце концов, досталась самому сильному и лучшему. Который подарит ей ещё больше удовольствия и защищённости. Которому потом тоже придётся вступить в схватку с ещё более сильным, и она опять познает новый мир, полный новых ощущений - и так до бесконечности, каждый день...
Всё это крутилось в голове, пока они собирали лагерь. Ян теперь воспринимался уже не так, как раньше: на него словно легла невидимая печать обречённости, отстранённости от этого мира, от неё, он стал каким-то призрачным, ненастоящим. И его привычка больше молчать, чем говорить, казалась Лесли очень подходящей для такого её настроения. Слава богу, что он не любит болтать, хотя мыслей в его голове - она знала точно - на десяток учёных хватит. Но любые лишние слова с его стороны сегодня и сейчас она воспринимала бы как что-то надоедливое, липучее, ненужное - и, скорее всего, это бы её злило.
- Как думаешь, мы по дороге людей встретим? - спросила она, когда поляна осталась позади, а под ногами, на покрытом мёртвой грязью и лужами асфальте, начала чавкать нанесённая ветром земля.
- Нет. - Он ответил коротко, как всегда, и с раздражением, словно догадывался, что крутится в её голове. Чувствует её настроение, чует. Тоже не лишён интуиции.
Через два или три часа занудного движения по шоссе, идущему сквозь серый мокрый лес, они вошли в деревню или небольшой посёлок. Ржавый указатель "Нелюбимовка" напомнил Лесли о её недавнем утреннем настроении - словно кто-то воткнул его здесь специально. Она внутренне поморщилась. Сейчас ей совсем не хотелось никаких приключений, в том числе и схваток между самцами за неё, такую значимую в своих глазах ещё недавно.
Она снова ощущала себя маленькой девочкой, которой нужна защита, и которая боялась чего-то нового и неизвестного. А эта Нелюбимовка её почему-то пугала. Хотя здесь не должно было быть - и не могло быть - никого и ничего живого. Даже собак.
Собаки были у них в Убежище, три маленьких таких той-терьера, и ещё одна - корги. Но от них так и не дождались щенков - последний из этой четвёрки умер два года назад, от старости. Бесполезные существа, эти игрушечные пёсики. Они любила с ними возиться, когда была маленькой - лет до двенадцати, а потом они ей смертельно надоели. Лесли хотела кошечку или котика, папа поначалу всё обещался ей поймать наверху котёнка, когда там, во внешнем мире ещё было что-то живое. Но так и не собрался... а потом не стало никого.
Нелюбимовка - что-то около сорока дворов, вытянувшихся вдоль дороги. Торчащая водонапорная башня. Просевшие крыши - серые шиферные, и крыши из металлочерепицы, бывшие когда-то яркими и цветастыми, а теперь тоже серые, покрытые лишайником и мхом. Всё серое, лишь с намёками на моховую зелень кое-где.
Ян внезапно остановился, поднял руку: "Внимание!", - ну, прямо как герой фильма.
- Дымом пахнет. - Сказал он.И, сняв рюкзак, начал вытаскивать из него "Вихрь", уложенный на самый низ. Оружие они взяли с собой так, на всякий случай - и его было изначально больше, чем два ствола, когда они только выехали из Захарьевска. Половина багажника была забита и гранатами, и крупнокалибером, и патронами, и даже что-то вроде "Стингера" было прихвачено. Они не знали, с чем столкнутся в пути, а места в машине хватало. А позавчера, когда сгорел двигатель и стало ясно, что дальше всё нужное придётся тащить на себе, пришлось ограничиться минимумом. Ян сам настоял на паре стволов и на пяти запасных магазинах: еда в условиях этого перехода значила больше, чем оружие. С кем сражаться здесь, в безлюдном и безжизненном мире?
А теперь вот - дымом пахнет. Значит, люди. А в условиях мира, в котором нет еды - это значит опасность. Прежде всего - опасность, а потом уже - интерес.
Лесли поняла его с полуслова, и тоже достала свой ствол. Магазины были у неё в наружных клапанах рюкзака, и получилось, что возилась она меньше, чем Ян.
- Сойти бы нам с дороги, - подкинула она идею. Ян согласно кивнул, и, стараясь ступать так, словно по воздуху, они переместились на обочину, вплотную к повалившемуся штакетному забору, обозначавшему когда-то чей-то огород на околице.
- Дальше что? - шёпотом спросила Лесли.
- Надо понять, откуда дым. Точнее понять.
- И тихонечко - туда?
Он кивнул. После этого они минуты три принюхивались, приглядывались, прислушивались. Судя по всему, дымком тянуло от водонапорной башни, на которой Ян теперь различил контуры довольно интересной антенны. Надо подобраться ближе, чтобы дымка вечной хмари не мешала рассмотреть точнее, что же там такое...
- Иди вперёд, ствол держи вниз, но наготове. До края первого дома иди, по дороге, - скомандовал он ей.
- А ты?
- Я буду отсюда тебя прикрывать. Сними капюшон, чтобы видно было, что девка.
- Я боюсь... - Лесли действительно ощущала противный, липкий страх перед этими незнакомыми людьми, которые ждали её где-то там, в нависшей хмари.
- Это хорошо, что боишься. Они первыми не станут стрелять, если поймут, что ты безопасна. Лучше всего, если ты пойдёшь вообще без оружия... - но Ян сам видел, что она и с оружием-то тронется в разведку с невероятным трудом. - Иди по дороге, так тебя лучше видно оттуда. Не крадись, но иди с опаской... хорошо, если немного будешь прихрамывать. Нам надо, чтобы они себя первыми обнаружили. Я отсюда буду держать сектор на прицеле. А потом дальше передвинусь. Если что-то стрельнет с любой стороны - сразу падай и скатывайся в кювет.
Герой. Фильмов насмотрелся. Лесли ощутила себя обманутой: он не должен так поступать! Пусть даже его план очень разумен и логичен - но он её использует как приманку, наживку, а она ожидала совсем обратного! Мужчина должен идти впереди, и первым встречать опасность! Но это эмоции - а на самом деле, он прав...
Эти сто метров по ровной дороге, казалось ей, никогда не кончатся. Как и было оговорено, она шла, прихрамывая, держа "Вихрь" дулом вниз и, как могла, изображала испуганную одинокую девушку. И при этом тщательно сканировала всё, что впереди и по сторонам. Никакого движения, никакого звука. Запах дымка стал чуть более различим, и всё.
Она махнула рукой - вперёд, рыцарь! - и остановилась в ожидании. Через минуту из палисадника на углу дома, где она остановилась, раздалось еле слышно: "Дальше. На два дома. И рукой не маши так явно...".
Он пробрался по огороду и через двор заброшенного дома совершенно бесшумно и незаметно - интересно, как? Словно служил в каком спецназе - а ведь рос вместе с ней, в тепличных условиях... Кажется, Ян стоит больше, чем она думала раньше. Лесли удивилась, но размышлять ей было некогда. И следующий отрезок она преодолела с большей уверенностью и в себе, и в следующем за ней по пятам призраке.
На этот раз она остановилась перед сельским магазином. Разбитым и разграбленным ещё лет десять назад, чёрными квадратами зияли провалы окон, над ними тянулись вверх полосы копоти от пожара. Внезапно оказалось, что Ян уже впереди - она увидела его, выглядывающим из-за угла магазина, и даже вздрогнула от неожиданности. Запах дыма - единственный признак, по которому они могли судить о близости неизвестных людей - здесь ощущался уже более чем ясно.
Насколько мог вспомнить своё детство Ян, дым шёл не от костра - где-то топилась печь. Запах был именно такой, от печной деревенской трубы. И по его ощущениям, печь топилась не в первый раз, и сухими дровами - дым был сухой. Значит, люди здесь уже достаточно давно, обжились. И опасаться какой-то засады или незнакомцев, которые разгуливают вооружёнными, просто глупо. И местным жителям, и незваным гостям.
Дома они сидят, эти местные. И сейчас главное - двигаться как можно тише, пока не обнаружится их дом. Или так же тихо пройти дальше, покинуть эту Нелюбимовку, чтобы без особенных приключений добраться в конце концов до Сколково.
Нужно просто пройти через деревню...
Он подозвал Лесли к себе.
- Смотри: здесь никаких следов. - Сказал он ей вполголоса. - Вообще никаких. Значит, они здесь не ходят. Не шуми, чтобы не привлекать внимания. Мы пройдём эту деревню, и двинемся дальше.
- А кто они? - Спросила она. Ян пожал плечами.
- Какая нам разница? Пусть хоть марсиане, они нам нужны зачем-то... сейчас? Живут себе здесь - и пусть живут. Мы их не трогаем, и незачем, чтобы они о нас знали. Давай, в том же стиле, ещё один проход - вон до того угла, метров пятьдесят. Давай, пошла...
Ей очень не понравилось, как он это сказал: "Давай, пошла..." - как какой-то покорной скотине, как собаке дрессированной. Лесли ощутила в этот момент: она не имеет в его глазах той ценности, что приписывала себе сама. Хотя она - единственная для него сейчас девушка на Земле. Но он спокойно использует её, спокойно подставит под пули, если это будет нужно, если это будет разумно в его глазах. Аналитик хренов.
Жгучая обида, пополам с ледяной ненавистью, захлестнули её. Она уже не вспоминала своих сегодняшних утренних ощущений и мыслей, ожиданий того, как Яна кто-то сменит в её жизни - кто-то более сильный, более жестокий и расчётливый. Тот, кто будет вести себя с ней так же, как Ян начал сейчас вести себя. И она не думала о том, что этот молчун, умеющий не говорить о том, что у него в душе, видит её насквозь - и не только сейчас, а каждую минуту, уже давным-давно.
Лесли не знала, не догадывалась, что она была его игрушкой. С самого детства.
3. Живой человек - Living man
Дымом тянуло от водонапорной башни - это стало ясно, когда башня оказалась видна, как на ладони, в проулке через дом после магазина. Лесли остановилась, разглядывая открывшуюся панораму.
Основание башни окружала оранжерея или теплица, собранная из всего, что послужило подходящим материалом. Разномастные стеклопакеты, старые остеклённые рамы, куски поликарбоната. И внутри оранжереи горел свет, была видна густая живая зелень. А дымом тянуло, судя по всему, от небольшого дома, стоящего рядом.
Антенна на башне была явно снятая с ретрансляционной вышки. Интересно, с кем держат связь местные обитатели? Из-за угла дома наполовину торчал БТР, судя по всему, в прекрасном состоянии. И, наверняка, в полной боеготовности.
Увиденное ей не понравилось. Она немного постояла, рассматривая объект, чтобы всё выглядело естественно со стороны возможного наблюдателя оттуда, не оглядываясь назад: незачем было давать показывать, что она не одна - и двинулась дальше. Так, словно осознанно приняла решение пройти мимо.
"Ян оценит" - подумала она. Почему-то сейчас ей очень хотелось выглядеть в его глазах правильной, ценной спутницей, чьи действия вызывают только одобрение и похвалу.
В указанном им месте Лесли остановилась. Отсюда не было видно ни дома, ни башни, которые теперь закрывал двухэтажный дом с большим двором и сараями - значит, и оттуда их не видно. Ян появился как из-под земли.
- У них Стирлинг - сказал он коротко.
- Стингер? - переспросила она.
- Двигатель Стирлинга. Для генератора. Паровой, бесшумный. На дровах работает, и вообще на всём, что горит.
- Откуда знаешь?
- Предполагаю. Редкая штука, соображают люди. Интересно, кто они?
- Может быть, подойдём и спросим? - Лесли сказала это слегка язвительно, давая понять, что совершенно не хочет знакомиться с местными обитателями.
- Оно нам надо? Давай дальше двигаться, до Сколково пару дней всего. Любопытство в наше время, того, чревато.
Он говорил как умудрённый жизнью мужчина, так, словно прожил не меньше полувека и повидал, понял гораздо больше, чем кто-нибудь другой. За скупыми словами, казалось бы, юнца, ощущалась немалая внутренняя сила опытного воина. Откуда это в нём? Да, он всегда был серьёзен, но чтобы настолько... Лесли почувствовала одновременно и недоумение, и радость от того, что она в связке, в союзе с таким мужчиной. Именно сейчас она увидела в нём именно мужчину - надёжного и солидного, сильного и мудрого. И стало спокойно, страх перед неизвестностью отступил.
- Почему ты их боишься? - спросила она.
- Они сейчас могут охотиться за органикой. Вряд ли у них есть мясо, в достаточном количестве. Могут оказаться и людоедами, только так.
Лесли кивнула. В его словах был смысл. Тем более - она знала - среди последних людей наверху, людоедство стало обычным делом, особенно под конец. А эти, выжившие, построившие оранжерею - они же из них. И чёрт знает, что у них в арсенале: в любом случае, поединок БТР с "Вихрем" - безнадёжное дело. Всё правильно, нужно уходить и двигаться дальше. И хорошо, если по дороге никто больше им не попадётся.
Они пошли дальше, уже не скрываясь и понемногу ускоряя шаг. Серые дома в серых дворах проплывали мимо, как мёртвые привидения, как старые фотографии уходящего, но пока не растворившегося в истории прошлого человечества. Этот мир уходил, а они шли вперёд. Они - строители и основатели нового мира будущего, в котором уже не будет быдла, неспособного сохранять планету. И не будет людоедства - потому, что не будет быдла, мечтающего только об одном: жрать от пуза и гадить по углам.
Очень хорошо, что быдломассы вымерли - думала Лесли, проворачивая под ногами весь земной шар через эту грязную дорогу. Такие, как она и Ян, как другие люди, подобные им - в Сколково и остальных убежищах Земли - породят новых людей, способных правильно относиться и к другим, себе подобным, и к миру в целом.
Ведь не стали они людоедами, хоть и просидели десять лет в подземелье! И не оскотинились, не озверели. Не потеряли разум, как эти там, наверху. Сохранили все знания, сохранили приличия. Всё потому, что думали о будущем. В Убежище запасов было на сто лет, наверное, уж на полвека - точно. И консервы, и мясо в криозаморозке, которое не испортится даже за тысячу лет. И оранжерея подземная была, и все нужные знания мира в кибербиблиотеке, все фильмы, весь инструмент и даже машины. Запасы топлива...
И всё потому, что они были разумными, думали о будущем, и заранее. Правда, на самом деле это всё организовала не она, и не Ян, а их родители и те, кто на момент Катастрофы был уже взрослым - но какая разница, если у них та же генетика? Всегда выживают не только сильнейшие, а ещё и умнейшие, выживают лучшие. И то, что она и Ян сейчас живы, а остальные миллиарды людей - нет, лишь подтверждает это. Всё остальное - ерунда и словоблудие...
Незаметно Любимовка закончилась - позади остался последний дом, а метрах в двухстах впереди насупился тёмный мокрый лес. Гнилой лес - от него несло прелью. Но в нём, как ни удивительно, виднелась зелень. Живые ёлки или сосёнки местами проглядывали сквозь серые мёртвые ветви. Живые деревья наверху они увидели в первый раз после того, как выбрались из Убежища.
- Оживает, - коротко бросил Ян. Тоже заметил, значит.
Было интересно посмотреть на живые деревья, но сворачивать с дороги, углубляться в лес значило потерю времени. А им хотелось как можно быстрее убраться отсюда подальше: ощущение людей за спиной, главное - чужих людей! - не давало расслабиться. И они прошли ещё метров восемьсот, пока дорога не нырнула вниз, сделала поворот и Нелюбимовка не скрылась окончательно из глаз. Так, словно её никогда и не было.
Они остановились и, не сговариваясь, уложили надоевшие автоматы в рюкзаки. Неудобно с ними идти. Лесли достала портсигар, закурила. Ян курить не хотел, просто стоял, разминая плечи. Оба молчали, каждый думая о своём.
Потом двинулись дальше. Впереди, через десяток километров, им предстояло пройти через эпицентр: там когда-то взорвалась термоядерная боеголовка. И этот эпицентр приходился аккурат на дорогу, а вокруг расстилалась болотистая чащоба - точнее, чащобой это было до взрыва, а теперь стало просто болотом. Радиации можно не опасаться, взрыв был термоядерным, чистым. Зачем туда запустили боеголовку, никто не знал: упала и упала, они много где падали тогда, по делу и без дела. И чья боеголовка, наша или американская, тоже было неважно. Важно лишь, что они знали, что их ожидает впереди.
В первые два года после Катастрофы оставшиеся в живых люди в Убежищах ещё делали вылазки, даже доезжали до других Убежищ, наносили на карты все важные изменения. Потом вылазки и путешествия прекратились, сколько-то позапускали дроидов, потом всё это стало неинтересно. Но карта реальной, современной местности у них была.
Анализатор молчал: значит, и с радиацией, и с химией вокруг всё в порядке.
- Дураки мы, что про анализаторы забыли. - Сказала она Яну.
- Что значит - забыли? Я свой включил. - Отозвался он.
- Нет, я о том, что не выключили, когда дым унюхали. - Сказала она. - Ведь могло и запищать не вовремя...
- Это ты не выключила. О себе говори. А я не подумал, что ты забудешь.
Лесли почувствовала себя дурой, из-за которой могло случиться нехорошее. Но подавила возникшее желание закатить Яну микроистерику вроде того, что раз такой умный - то какого чёрта не напомнил ей? Действительно, это не имело смысла. А ссориться с ним, особенно в таком переходе, может оказаться себе дороже.
Ладно, если там, на этой нелюбимовской фазенде, сидят сплошь мужики-людоеды. Сожрут Яна, а её оставят и будут опекать и баловать. А если прекрасные амазонки? Или даже не прекрасные? Тогда всё будет наоборот. Нелюбимовку уже прошли, миновали. А что впереди, кроме эпицентра, неизвестно. Фазенды в Нелюбимовке на карте не было, была мёртвая деревня. Если люди завелись там - то они могут завестись где угодно. Лучше быть с Яном заодно, и не раздражать его зря... И вообще не раздражать. Себе дороже выйдет.
Когда они услышали тонкий вой электромотора впереди, прятаться оказалось негде: они как раз проходили пустошь, на которой всё было как на ладони. Ян чертыхнулся и, скинув с себя рюкзак, принялся лихорадочно вытаскивать свою машинку, которая, как назло, застряла. Лесли почему-то встала в ступоре, как окаменела, и не могла понять, что же ей делать. Даже рюкзак не сняла. А тем временем из леса стремительно выкатился, скорее, даже вылетел, разбрызгивая лужи и грязь, квадроцикл. И, не снижая скорости, устремился прямо к ним.
Ян бросил попытки вытащить "Вихрь" и выпрямился. А рядом с ним уже стояло это внедорожное средство, и на них смотрел живой человек, в тяжёлом спецназовском шлеме-сфере с поднятым забралом и в серебристом скафандре, очень похожем на марсианский. Именно в таких ходили по Марсу первые переселенцы-колонисты, те самые тридцать человек, которые успели до Катастрофы улететь на эту загадочную планету.
У этого, внезапно выкатившегося из леса наездника, на скафандре была даже эмблема НАСА, и другие нашивки - точно такие же, как у колонистов. Только шлем был другой, совершенно не гармонирующий и неуместный с этим марсианским прикидом.
- Привет! - Голос человека был спокоен и чуть-чуть, если так можно выразиться, дружелюбен. Но его рука сжимала какой-то странный, короткий автомат, дуло которого смотрело на них. А позади спины незнакомца были приторочены корзинки с самыми настоящими грибами.
- Привет. - Нехотя, почти сквозь зубы, отозвался Ян. - Грибы пошли?
Незнакомец усмехнулся, словно давая понять: зубы ему заговаривать грибами не имеет смысла. И, нажав на своём скафандре кнопочку на груди, сказал, явно не им:
- Бэтэр гони сюда, на третий километр. У нас гости.
А потом добавил:
- И они с оружием.
После чего дулом своего автомата показал: отойти в сторону от рюкзаков. И потихоньку двинул квадроцикл за парочкой, которая пятилась назад.
- Через пять минут поговорим, когда наши подъедут, - кинул он путникам. - А пока сядьте, отдохните. И - чтобы ни слова, смотреть в разные стороны!
Лицо незнакомца, видимое в открытом забрале, не выражало ничего, кроме лёгкого интереса: ни злости, ни опасения, ни радости, только этот странный лёгкий интерес. Будто он каждую неделю вот так встречал людей на дороге и усаживал их в установленном порядке на землю в ожидании заказанного транспорта. Словно у него работа такая, и словно ему эта работа нравится.
Первый живой человек, которого встретила Лесли после Убежища, очень сильно её удивил. Но угрозы от него она не ощутила.
Ян чувствовал то же самое.
4. Кошка - Cat
Когда они вылезли из десантного отделения, на лбу Яна красовалась здоровенная шишка. Приложился, когда тряхнуло на кочке в конце пути.
- Проколоть нужно, - бросил, мимоходом, взявший их в плен грибник. Квадроцикл стоял тут же, возле дома.
- Ну, что? Добро в гости пожаловать, путники! - весело и насмешливо бросила им девушка-водительница БТР. - Откуда бредёте-то, от людей прячетесь?
Ян ничего не ответил, Лесли тоже промолчала.
- Говорить не хотят. Военная тайна у них, - улыбнулась грибнику амазонка. - Чаем их сначала поить будем, или сразу на мясо?
Лесли ощутила, как свело низ живота - так, словно она падала с высоты. Действительно, попали к людоедам: случилось именно то, чего она так боялась с самого детства - когда папа рассказывал о нравах, царящих среди последних населенцах, вымирающих где-то там, наверху...
Ян никак не проявил своих чувств, лишь спокойно потирая растущую на лбу синюю гулю. Это не понравилось космонавту-грибнику, и он демонстративно направил на них свой автомат.
- Давайте-ка в дом заходите, там поговорим... путнички.
Сказано это было спокойно, и без того напускного дружелюбия, которое проявляла девушка. Лесли заметила краем глаза интерес, с которым грибник изучал их реакцию. И внезапно поняла: им здесь ничто не угрожает. Это не людоеды. И они - явно не быдло.
- Ваши рюкзаки пока в бэтэре полежат. Нам в них ничего не нужно. Заходите в дом. - Добавил он.
В сенях дома, как и следовало ожидать, пахло вечной сыростью и прелью. Под потолком горело несколько светодиодов, разгонявших сумрак, на стенах висело какое-то тряпьё. Деревянная лавка у дальней стены была основательно пригружена тремя баками из нержавейки, наверное, с водой - лавка даже прогнулась в середине. Несколько ступеней вели к двери в дом, обтянутой старым, потрескавшимся коричневым дерматином. Сени как сени, дом как дом - обычный, деревенский.
Амазонка, шедшая впереди, открыла эту дверь, и вместе с ярким светом изнутри сени заполнились негромкой музыкой: "Пинк Флойд", "Обратная сторона Луны".
Внутри, в кухне-прихожей, как и положено в деревенском доме, занимала почти всё пространство белёная русская печь, потолок был покрашен, а стены обтянуты клеёнкой, дальше, в большую комнату, вела дверь - оттуда и звучала музыка.
У печи стояла ещё одна женщина - чуть постарше сопровождавшей Яна и Лесли, одетая так же - в камуфляжный комбинезон. Но не стриженая брюнетка, а блондинка с косой, уложенной вокруг головы. А у её ног крутилась обыкновенная русская кошка, почти котёнок.
Пахло выпечкой.
- Доставили? - Спросила своих блондинка. - Давненько у нас людей не было... Тьфу-тьфу, русским духом пахнет!
Надо же, какой тут юмор... просто сказочный - подумалось Лесли.
- Да уж, никогда такого не было, и вот опять. - В тон ей отозвался грибник. - Не стойте, как столпы соляные, за стол присаживайтесь, - обратился он к гостям поневоле.
Стол у окна, покрытый самой обыкновенной, потёртой клеёнкой с подсолнухами. Большая эмалированная миска, накрытая салфеткой, под которой, судя по всему, лежали горкой пирожки. Деревянные простые табуретки, деревенские, тяжеловатые, крашеные в синий цвет и основательно потёртые. Четыре посадочных места... значит, и обитателей здесь тоже четверо? Две пары?
Пока Лесли и Ян усаживались за разные концы стола, друг напротив друга, взявший их в плен молодой человек передал свой автомат брюнетке-водительнице со словами: "Присмотри, пока разоблачусь..." - и скрылся за дверью в соседнюю комнату.
Дёргаться не имело никакого смысла, и они спокойно сидели, положив руки на стол. "Пинк Флойд" сменился на что-то из "Депеш Мод", а кошка вдруг прыгнула из-под стола на колени к Лесли. Лесли вздрогнула от неожиданности и даже сматерилась, но тут же, осознав, что это такое, внезапно забыла обо всех своих тревогах и опасениях.
Кошка! Кошка у неё на коленях! Кошка, которая трётся мордочкой об её руку... Почти котёнок. Это нечто. Сколько она мечтала об этом моменте? Сейчас ей казалось - всю жизнь.
Лесли подняла кошечку повыше и показала Яну, рот её растянулся до ушей в улыбке:
- Ян, смотри! Какая прелесть, а?
Он посмотрел на неё с укоризной и с лёгкой улыбкой одновременно: мол, понимаю твои чувства, но дурочка ты всё-таки ещё та... И она поняла свою ошибку: что бы там ни было, не стоило произносить своих имён вслух. По крайней мере, до поры, пока ситуация хоть на сколько-нибудь не прояснится.
- А меня зовут Лесли. - Сказала она девушкам. - А вас?
Ситуацию, что бы там ни было, надо брать в свои руки, не дожидаясь... чего?
Амазонка и блондинка лишь переглянулись с улыбкой вместо ответа. Теперь у них появилось дополнительное психологическое преимущество: они знали имена своих невольных гостей, а "гости" не ведали, как зовут хозяев. Девушки оказались ещё жёстче и крепче, чем воспринимались изначально. Тем более, что они понимали друг друга, не то, что с полуслова - а кажется, вообще без слов.
Тем не менее, Лесли сдаваться не собиралась.
- Как Мурзика-то зовут? - рассеянно и словно невзначай ошибаясь в половой принадлежности животного, спросила она. И это сработало.
- Это кошка, - живо отреагировала блондинка. - Она Масяня!
- Я так давно кошек не видела... - Словно бы жалостливо, старательно работая под наивную девочку, продолжила контакт Лесли. - У нас их не было. Были собаки, но они передохли от старости.
Слово "передохли", грубое такое слово вместо "умерли", она вставила специально, подозревая в обитательницах этой нелюбимовской "фазенды" скорее кошатниц, чем догофилок. Тем более, если бы здесь где-то была собака, то запах от неё уже давно бы проявился.
- Да, собаки нынче в этом мире ни к чему теперь. - Поддержала тему водительница БТР. - Охотиться не на кого, и охранять тоже не от кого. И так будет ещё долго...
- А от нас? - Подал голос Ян из своего угла за столом. - Ведь была бы собака - она бы нас учуяла в два счёта, пока мы через деревню шли!
- Вы первые тут прошли за всё время, пока мы здесь живём. - Ответила ему красавица с косой, доставая из печи большой алюминиевый чайник. Интуитивно Ян ощутил: они здесь живут не так давно, года два или три, не больше. И ещё - жизнь на Земле после Перемен для них до сих пор непривычна. Так, словно бы они с другой планеты прилетели. То же самое почувствовала и Лесли, они переглянулись, и...
И увидели, что их "охранницы" тоже поняли то, что поняли они.
На кухне появилось очередное настроение. Оно отдавало почти раскрытой тайной, почти согласием рассказать друг другу о себе, оно подсказывало, что напряжённость в ожидании подвоха обеими сторонами вот-вот исчезнет. Но это же самое настроение одновременно нашёптывало: не расслабляйся!
И амазонка так и не выпустила из рук автомата, продолжая держать палец на спусковом крючке. А красавица-блондинка, вынимая кружки из сушилки над мойкой, не поворачивалась к столу спиной - хотя её спина уже не выглядела напряжённой.
Лесли вдруг поняла, что ей казалось неестественным в этой девушке: акцент. Лёгкий, почти неуловимый акцент, выдающий в ней или шведку, или норвежку. А может быть, датчанку. Но русской эта нелюбительница русского духа точно не была!
Вопросы о национальном происхождении хозяев "деревенской базы" и о том, как и когда они здесь окзались, по молчаливому согласию были передвинуты на тот момент, когда все соберутся здесь вместе. Когда всем станут известны все имена... когда все познакомятся.
А пока Лесли, отрешившись от действительности, упивалась сознанием того, что маленький пушистый клубочек Масяня, свернувшийся на её коленях и доверчиво уткнувшийся ей в живот мордочкой, начал издавать мурлыканье, перекрывающее музыку из-за двери и наполняющее кухню атмосферой настоящего уюта и доверия.
Степанов © При размещении на других ресурсах ссылка обязательна.
{source}
<iframe src="https://money.yandex.ru/quickpay/button-widget?targets=%D0%A1%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B0%D0%B9%D1%82%D0%B5%20%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%BA%20%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82%D1%83!&default-sum=50&button-text=13&yamoney-payment-type=on&button-size=m&button-color=orange&successURL=http%3A%2F%2Ftabula-rasa24.ru%2Findex.php&quickpay=small&account=410014335195427&" width="184" height="36" frameborder="0" allowtransparency="true" scrolling="no"></iframe>
{/source}
