В Начало
Справедливости ради стоит отметить, что засилье ростовщиков стало реальной причиной кризисов власти не в древние времена, а лишь в Новом Времени - с началом НТП, в конце периода средневековья. До той поры случались и перевороты, и бунты, и восстания - но довольно мало находится явлений, которые можно было бы классифицировать именно как полноценную революцию, ведущую за собой достаточно кардинальные изменения в принципах управления государством, в идеологии, в способах распределения производимых благ.
Тем не менее, некоторые реформы и перевороты тех времён, а так же восстания весьма похожи на революции по своему характеру и внешнему виду. Некоторые массовые восстания рабов в древнем Риме, например, восстание Спартака, даже подаются современными историками как события, направленные на изменение существовавшего в то время рабовладельческого строя. Но при этом тем же историкам остаётся совершенно неизвестным хотя бы один факт или какое-то программное содержание этих восстаний, свидетельствующих о конкретных целях такого рода, существовавших среди "первых революционеров".
Власть того времени вполне могла править по-старому, и достаточно успешно подавляла такие восстания. В некоторых случаях - как с тем же Спартаком, в итоге, после подавления глобального бунта, происходило усиление реакции: через несколько лет Рим превратился из республики в империю, угнетение и эксплуатация рабов и даже свободных граждан усилилось на века.
Иногда такого рола волнения использовались отдельными патрициями для усиления своего влияния и подготовки к переворотам, смене правящих династий. Это уже гораздо ближе к революции по определению, но всё-таки, это ещё не революция.
В Европе смена рабовладельческого строя на феодальный происходила, можно сказать, мирно и размеренно, без особых революционных потрясений. Рабство, вопреки распространённому заблуждению, отнюдь не исчезло вместе с античностью, оно было весьма распространённым явлением в европейских странах вплоть до XIV - XV веков, постепенно переходя в более выгодное с точки зрения экономики крепостничество.
В этот период истории происходили разве что революции религиозного характера, ничего коренным образом в устройстве общества не менявшие, но подготавливающие почву для развития образованности масс.
Первая революция, которую можно считать по-настоящему таковой, случилась в Англии XVII века, когда впервые власть короля из просто монархии превратилась в монархию конституционную, и парламент начал играть в управлении государством роль не меньшую, чем королевская.
Именно тогда случилась впервые революционная ситуация: когда верхи действительно не смогли продолжать править по-старому, а представители воинственной аристократии взялись выправлять дело, не желая по-старому жить. Именно ростовщичество того времени, появление первых банков и рост их влияния на политику государства и вызвал появление такой ситуации: массовые разорения крестьян, инфляция и рост цен, народное недовольство, доходившее до такой степени, что вчерашние мирные пахари и овцеводы массово записывались в армию Кромвеля. В общем, гражданская война со всеми её прелестями - и лишь потому, что правящая верхушка в предшествующий период оказалась по уши в долгах, польстившись на "дармовое серебро".
Тогда, впервые в истории, наверное, принципы нормальной экономики на уровне целого государства оказались перевёрнутыми, и бывшее до тех пор достаточно рентабельным и успешным натуральное сельское хозяйство рухнуло.
Устранить в корне это новое явление - банки - Кромвель не догадался, но его партия, если так можно выразиться, смогла в достаточной степени перестроить, реформировать и отрегулировать существующую систему власти, чтобы спасти державу. Народ, в том числе и восставший, в той гражданской войне, высказывал вполне определённую позицию: изменения назад. То есть - возврат к существовавшему до той поры фиксированному феодальному налогу. За новые, буржуазного рода прогрессивные нововведения, воевала в основном аристократия. А вот большинству народа они были непонятны - иначе вся заварушка по перетряхиванию основ власти и веры закончилась в два счёта, а не тянулась бы почти 50 лет.
Народ в этой революции был не движущей силой, а тягловой, заодно выполняя роль разменной монеты. Говорить о мечтах "Кромвелей" о светлом будущем для всех вряд ли возможно, но так или иначе, благодаря "круглоголовым" в Европе началась новая эпоха, и в 1688 г. тысячелетний феодальный застой закончился.
А спустя 10 лет, в 1698г, в России, в то время полностью тёмной и варварской стране с европейской точки зрения, произошло событие, вполне сравнимое с событиями в Англии: в результате подавления очередного стрелецкого бунта молодой царь Пётр взял в стране власть в свои руки всерьёз, и без шуток начал проводить давно задуманные им реформы.
Никак нельзя сказать, что стрелецкий бунт, устроители которого ставили целью исключительно реставрацию и консервацию средневеково-феодальных и религиозных основ государства, был прогрессивным явлением или революцией, хотя и проводился в противовес устремлениям существовавшей тогда легитимной власти царя. Скорее, это была попытка переворота, в случае успеха которого Россия через время малое или превратилась бы в колонию Речи Посполитой от Германии до Тихого океана, или, чудом сохранив независимость, стала бы подобием Японии, а может быть, Монголии, закрывшись в самоизоляции на века. В любом случае, о каком-то прогрессе страны или реальном улучшении жизни масс говорить бы не приходилось.
Революционными оказались в данном случае реформы царя - как ни странно, и это была, пожалуй, одна из немногих в истории "революций наоборот", осуществляемая правителем-самодержцем при весьма ощутимом и активном сопротивлении масс.
Фактически, во всей стране один лишь царь с горсткой единомышленников действительно не желал жить по-старому и лишь он мог и хотел править по-новому, как того требовали складывающиеся объективные обстоятельства. То, что в Англии целая партия круглоголовых добивалась полвека, при поголовном обнищании населения, что в итоге привело массы к пониманию необходимости перемен "через желудок" и сотни тысяч, если не миллионы смертей от голода и в сменяющих друг друга гражданских войнах, в России было сделано за два года. Причём население, не испытавшее разорения и голодных смертей, приверженное традициям и верное старым крепостникам-боярам никак не могло выступать союзником молодого царя в этих нововведениях.
Такие поистине революционные реформы, блестяще проведенные Петром столь малой кровью и в кратчайшие сроки, обуславливались множеством факторов, главными из которых были, всё-таки, его личностные качества. Не только небывалая гениальность, сочетаемая с невероятным интересом ко всему, трудолюбием и умелостью во всем, выносливостью и терпением, одновременно - со скромностью в быту, но и с умением точно видеть свою конечную цель, планировать и организовывать каждый свой поступок, каждое действие, не позволяя себе отступать от намеченного ни на вершок в сторону.
Что примечательно, Петру пришлось буквально с детства организовывать именно революцию в собственном государстве, не рассчитывая на поддержку ни масс снизу, ни знати сверху. Удивительнейшим для любого, даже гениального политика, образом, он смог привлечь на свою сторону массу иностранцев, под его влиянием ставших настоящими патриотами чуждой им изначально страны.
Это невероятный пример настоящей революции, совершённой одним-единственным человеком: революции сверху, невозможной в принципе - но осуществлённой. Пётр был не просто аристократом, но и подлинным аристократом духа, ставящим на первое место счастье всеобщее и не жалеющего не только своего состояния, но и самой жизни для его достижения.
Следующим революционным этапом, если так можно выразиться, в России был период вольнодумства: со времён Екатерины Второй и до декабристов. Как раз то время, когда крепостничество, как социальный институт, уже вовсю тормозило прогресс державы, и даже невооружённым политэкономией взглядом было видно: надо что-то менять! Но ни Екатерина, несмотря на её любовь к России и множественные таланты и блестящий ум, ни её наследники, не обладавшие и половиной её достоинств, этого несоответствия строя развитию социума увидеть не могли. Но это видели за них другие - способные видеть ситуацию во всей полноте аристократы духа, ставящие, как и Пётр, общественные интересы выше собственных.
Первым и наиболее известным таким аристократом был, несомненно, Радищев: его "Путешествие из Петербурга в Москву", начатое и впервые напечатанное в 1771, и прогремевшее в кругах аристократии и среди образованных петербуржцев и москвичей в 1790г, было, к слову сказать, напечатано им в первой подпольной российской антиправительственной типографии - у него дома.
За эту мерзкую книжицу, обвиняющую существующую власть в лице императрицы за все те мерзости, что творились правящим классом с её попустительства и проникнутую сочувствием к народу, Радищев был приговорён к смертной казни. Между прочим, Радищев был не крепостным, не крестьянином, не мастеровым или наёмным работником: он был дворянином. И начинал своё образование со службы в пажеском корпусе. Впрочем, и дальнейшая его судьба как аристократа - до публикации "Путешествия" - не была трагичной или ущербной. Как представителю дворянского рода, ему нигде никаких препон не чинили, содействовали в обучении и поездках за границу.
Аристократ написал книжицу, сеющую смуту и, фактически, призывающую к смене существующего строя. Аристократ, кровно заинтересованный, казалось бы, в сохранении своего привилегированного положения и своего класса! В то время, как народ, несмотря на пример Емельяна Пугачёва, вздыхал по поводу запрета императрицей на жалобы-челобитные ей на своих дворян. За жалобы не казнили, лишь пороли. Угнетённый класс, даже имея своих писарей-попов, писать жалобы боялся... или не желал - раз запретили. Не говоря уж о восстаниях или бунтах против того безобразия, что описал и напечатал дворянин Радищев, зная, что за это его ждёт смерть.
Смертную казнь ему заменили на ссылку в Сибирь, всё-таки.
Ближайшая по времени реальная "революция" того периода - восстание 1773-1775г. Емельяна Пугачёва. Все советские историки ставят это событие в один ряд с революциями и, фактически, так его и рассматривают: народное восстание, классовая борьба, организованная народом!
Во многом это так, да не совсем, увы. Эта народная борьба и "крестьянская революция" была по сути своей не народным, а, скорее, религиозно-национальным явлением. Бунтовали яицкие, заволжские и донские, терские, казаки - и не столько от голодной жизни или угнетения (попробуй поугнетай казака!), а в силу массового пристрастия к староверчеству и желания к реставрации уклада у себя той самой боярской Руси, которую когда-то переделал Пётр. К тому же, казаки никогда себя не считали русскими - на самом деле, несмотря на схожесть нынешней культуры, языка, генотипа, казаки - не русские, и даже сегодня себя таковыми не считают. А во времена Пугачёва подавляющая часть казацкой массы говорила отнюдь не на русском языке - а на позабытом ныне тюркском наречии, происходящем от скифских предков казачьих потомков.
Всё, что хотел Пугачёв - не отмена крепостного права (которого в казачьих станицах никогда и не было!), а национальной самостоятельности и отделения Дона и Яика от России. Сам же он провозглашал себя царём. Ни о каких российских крестьянах ни Пугачёв, ни его сотоварищи никак не беспокоились.
То же самое можно сказать в целом и о разинских восстаниях.
А что после Радищева? Декабристы, "золотая молодёжь" образца 1825 года, умнейшие ребята, мечтавшие об отмене крепостного права. И решившие устроить то ли революцию, то ли путч для достижения своих целей. Их программа была размыта и неясна, организация больше напоминала клуб по интересам, в котором не было настоящего единства в целях, им хотелось быть героями и ещё они хотели счастья для всех.
Но вот хотели ли эти все того счастья, что собирались им дать декабристы? То есть - "а что народ"?
Народ во время расстрела декабристов на Сенатской толпился вокруг, сидел на крышах и наблюдал за ходом убийства своих защитников. Да и после - во время суда, казни, ссылок оставшихся в живых, кто из крестьян и мастеровых хотя бы сочувствовал декабристам?
И, покажите мне среди тех героев, борцов за счастье народное, хотя бы одного представителя угнетённого класса? Все и казнённые, и сосланные, как один - аристократы. Наивные пацаны, которые были уверены, что "народ их поддержит". Они ожидали сознательности там, где её отродясь не бывало - вот в этом и заключается их главная наивность.
А дальше? Разночинцы, вовсю повторяющие подвиг Радищева - кто из них крестьянин? Да, начали писать дети купцов и попов, вместе с детьми дворян, но где же рабочие и крестьяне? Не могли тогда рабочие и крестьяне ни писать, ни возмущаться особенно, и, тем более - организовываться самостоятельно в какие-то сообщества за свою борьбу.
Народники-бомбисты. Все сплошь, как один - дворяне и разного рода интеллигенция, избравшие путь террора для пробуждения народной воли. И не жалеющие своей жизни, чтобы растолкать дремучее народное сознание. А что народ? Народ искренне считал их жидовскими чудовищами, покушающимися на государя и на само государство, желающими обездолить и осиротить его, народ русский...
Анархисты, марксисты, большевики, эсеры - чем ближе к 1917, тем больше, тем шире спектр самых разных партий и групп, течений, занимающихся конкретно и непосредственно подготовкой революции. Кто из рабочих или крестьян являлся организатором хоть какой-то партии? Может быть, Кропоткин? Или Бакунин? Или Ульянов-Ленин?
Между прочим, происхождение Владимира Ильича - под вопросом. Если внимательно рассмотреть даже его официальную советскую биографию в молодости, вылезет множество странных несоответствий: типа покупки Владимиру именья в Алакаевке, чтобы хозяйственными заботами отвлечь его от революционной деятельности. Имение в 91,2 гектара, купленное бедной вдовой, подрабатывающей шитьём на машинке...
Это - и другие мелкие факты - подталкивают к мысли о всё-таки дворянском, а не писарско-разночинном, реальном происхождении Ильича. То есть - аристократ. И, если хотите - на его фотографиях, в поведении, которое можно увидеть на кадрах кинохроники, в его письмах и трудах ощущается аристократизм, не меньший, чем у многих древних родов. Но доподлинно тут мы ничего сказать не можем: архивы на эту тему пока закрыты для широкого доступа.
А Генеральный штаб Красной Армии, почти сплошь состоявший из генералов и полковников, перешедших на строну "пролетариата"? Кто они? Дворники? Аристократы. Вроде бы, никак к организации большевиков не принадлежавшие. И без участия которых ни о какой победе революции речи даже идти не могло.
Ленин (Ульянов), мать которого, овдовев, покупает сыну "для дела, чтоб себя занять" почти 100 гектар земли с деревней и, фактически, с крестьянами - ау, это кто? И зачем этому молодому человеку пролетарская революция? Когда он, со своим умом и трудолюбием, способностью к организации и прочими достоинствами может создать там колхоз-миллионер и получать прекрасные доходы? Когда он, по факту - вполне обеспеченный дворянин, зачем ему революция?
Кто из крестьян и рабочих способен на такое? Тем более - на смерть ради ЧУЖОГО класса, как Александр Ульянов? Или - как Дмитрий Ульянов, всю жизнь проработавший врачом и революционным деятелем и... так и не занявший никакого сколь-нибудь значительного места в партийной иерархии после смерти брата? Хотя - народ бы его поддержал, и для любого советского высшего органа власти родной брат Ильича даже на номинальной должности - подарок небес.
Кто из участвовавших в революции дворян или просто вполне приличных, не низкого происхождения, людей, что-то такое себе урвал, присвоил, добавил, придя к власти? А ведь возможность была у каждого.
Никто из них не взял чужого. И практически все отдали своё: перешли на государственные зарплаты вместо дохода от имений, отказались от балов и лакеев. Очень много от чего отказались.
Тёмный крестьянин или вчерашний рабочий, попадая во власть после революции, значительно улучшал своё материальное положение, даже просто получая отнятую у буржуя, или сбежавшего офицера, пусть и небогатую, но свою квартиру. И многие пролетарии, получившие комнаты в коммуналках, плакали от счастья, попадая в маленькие, но свои комнатушки после больших, но поделённых занавесочками на семь семей залы в бараках.
Вчерашние аристократы, сделавшие это возможным, оставили свои родовые дворцы или имения.
Подумайте об этих людях. Изучите их биографии. Не важно, какого вы происхождения: поставьте себя на их место и попытайтесь их понять. Попробуйте ощутить то же, что ощущали они, постарайтесь стать достойными их.
Может быть, это именно то, как раз то, чего сегодня не хватает не одному из миллионов, как триста лет назад, не десяткам из сотен тысяч, как было сто лет назад - а уже тысячам из десятков тысяч. Не хватает для того, чтобы снова суметь построить новое, понять, каким оно должно быть: счастье для всех, а не только для себя, любимого.
А. Степанов.
